Солдаты, охраняющие блокпосты, удивляются вместе с нами – теми, кто застрял: странный приказ пришел – не пропускать даже военных и милиционеров!
Действительно, рядом стоят блокированные офицеры какого-то другого силового ведомства – не того, которое отдало приказ о блокаде. (Характерная черта для Чечни – «силовики», даром что в составе одной «Объединенной группировки сил и войск на Северном Кавказе», стараются одни других не слушать, не воспринимать.) Милиционеры из состава так называемой «чеченской милиции» – вновь организуемых подразделений из числа местных жителей – тоже среди нас, то есть в блокаде. Девочки-школьницы лет по девять-десять также потеряли право пройти еще сто метров и добраться до разрушенной школы № 41, где, вопреки всему, идут занятия. Зачем все это?
Застрявшие люди не задают таких вопросов солдатам, осуществляющим блокирование. Во-первых, солдаты и сами не в курсе. Во-вторых, знают, что это ничего не изменит.
Стрельба по генералам
В доме правительства Чечни, представляющем собой группу отремонтированных домов за высоким невзрачным серо-грязно-желтым забором в самом центре Грозного, в это же время по своему кабинету мечется премьер Станислав Ильясов.
Правительственные комнаты вокруг него пусты – 80 процентов чиновников не явились на работу потому, что не смогли дойти до здания через блокпосты. Ильясов хватается за многочисленные телефоны, гневно переругивается с кем-то из высокопоставленных военных. Рядом с ним – молодой генерал-лейтенант. Генерал понимающе кивает, и получается у них вроде бы разговор на одном языке: военное всевластие и беспредел в Чечне пора решительно прекращать, иначе никогда до мирной жизни не доберешься.
Со стороны все это выглядит странно: почему и генерал, и премьер – такие важные тут люди – бессильны против армейской анархии? По пустынным улицам на огромной скорости продолжают шнырять остервенелые бронетранспортеры – хозяева грозненского участка Вселенной. Никому во всем свете в этот момент нет дела до Ильясова. Да и он пока не знает, что вот так, почти одному, ему предстоит просидеть в правительстве еще несколько дней… Блокада будет долгой.
Ближе к полудню город становится крепостью, готовящейся к проведению какой-то крупномасштабной спецоперации. Женщины шепчутся: «Может, где-то наступление боевиков?» Жизнь замирает, люди стараются исчезнуть. Лишь лязг бронемашин, ближний и дальний, да кое-где редкий женский крик, переходящий в плач: «Пропустите, там у меня ребенок…»
…Молодой генерал-лейтенант начинает прощаться с премьером Ильясовым. Тот просит его остаться. Но генерал говорит, что никак не может, что должен спешить в Москву – на доклад президенту, доклад намечен на завтрашнее утро. «Уже две недели я здесь… Достаточно», – произносит генерал.
Присутствующие смотрят на генерала с уважением и даже восхищением. Узкий круг посвященных знает, что у генерала было специальное задание президента, беспрецедентное в нынешнем контексте Чечни: собрать факты о воинских преступлениях, сделать выводы и доложить главе государства.
Вертолетная площадка – прямо на территории правительственного комплекса, под окнами премьерского кабинета. Ильясов провожает генерала и его свиту до трапа. Вертолет быстро взлетает с правительственной площадки, и еще некоторое время его можно видеть. Все, кто заблокирован в это время на блокпостах, особенно в самом центре Грозного, – тоже видят этот вертолет… Но это созерцание длится всего несколько минут, после чего вертолет падает прямо на центр города. Его сбивают «Стингером».
В том вертолете гибнет и молодой генерал-лейтенант (по имени Анатолий Поздняков), спешивший на доклад к президенту, и еще один генерал Генерального штаба, ему помогавший, и шесть полковников Генерального штаба. И пилоты, конечно.