Может, не делает. Может, действительно читает. У меня создалось впечатление, что он может отделять этих мух от этих
Котлет! подхихикнула Маргоша.
Именно. Но зачем он мне, скажи, а? Я ему быстро надоем. Он мне ещё быстрее.
Пусть будет. Надоест выкинешь. А ты ему не можешь быстро надоесть. Такая баба, как ты, любому мужику за счастье!
Ох, жаль, Маргоша, что одна из нас не мужик. Была бы идеальная пара.
Или что мы не лесбиянки хотя бы, грустно улыбнулась Марго. Ладно, подруга, всё образуется.
Ничего уже не образуется, Маргарита Андреевна. В лучшем случае я могу выйти замуж за вдовца Волкова. Кстати, он меня на какую-то гламурную вечеринку пригласил А в худшем я буду продолжать наши беспощадные отношения с Паниным.
А интерн?
А интерн, Марго, вообще не случай. Интерн, Марго, случайность. Не более.
Но тебе-то хоть понравилось?
Зазвонил внутренний телефон.
Татьяна Георгиевна, Маргарита Андреевна не у вас? Если у вас, пусть срочно поднимется в третий люкс второго этажа! заполошной скороговоркой выпалила в трубку постовая акушерка.
Пошли вместе. Третий люкс второго этажа, ага.
Там что-то странное! причитала акушерка. Идёмте, сами посмотрите! Я не знаю, что и как им сказать, потому что это же жена Семёна Ильича и мама его невестки.
Татьяна Георгиевна собралась вежливо постучать, но Маргарита Андреевна решительно раскрыла дверь. Зрелище, представшее перед заведующей отделением и старшей акушеркой, было действительно странным. По меньшей мере. В углу на стульчике тихо и аккуратно сидела распустёха Варя Панина, в обычной «гражданской» одежде, сложив ручки на коленках и явно не зная, как себя вести. А на полу лежала дебелая женщина в хирургической маске, в хирургической пижаме, в бахилах, сшитых из наволочки, в шапочке и в белых холщовых перчатках.
Так, что здесь происходит?! первой отмерла Маргарита Андреевна. Вы, мамочка, зачем больных к ребёнку пускаете?! строго обратилась она к Кате Паниной.
Татьяна Георгиевна, Маргарита Андреевна, познакомьтесь, это моя мама! пискнула пунцовая Катя. Мама не больная. Ну, во всяком случае, она не болеет простудными заболеваниями. Мама проверяет, нет ли здесь сквозняков!
Да! Здесь ужасно сквозит! Это вредно для ребёнка! А эта! приподнявшись с пола, ткнула Катина мама могучим подбородком в Варвару Панину. Позволяет себе посещать ребёнка в наполненной вредоносными бациллами одежде!
Ребёнок не гнотобионт[3]. Иммунитета не лишён. Здесь тепло и нет сквозняков. И позволю себе напомнить, что ваша дочь родила на скамейке автобусной остановки и ничего! А вы, если будете себя вести подобным образом, без справки от психиатра в родильный дом больше не зайдёте! отчеканила старшая акушерка обсервации. Устроили тут цирк! Цирк, да и только!
Спасибо, Маргарита Андреевна, благодарно прошептала со своего стула Варя, поджав под себя вполне чистенькие ботинки. Спасибо, Татьяна Георгиевна.
Да кто вы такая?! загудела сквозь маску могучая Катина маман.
Я кто такая?! рявкнула старшая акушерка отделения. Сейчас ты у меня узнаешь, кто я такая. Лена! строго прогудела она в постовую акушерку. Срочно вызывай «Скорую». Психиатрическую!
Это было уже слишком. Мальцева сорвалась с этажа к себе в кабинет и, закрыв двери на замок, отсмеялась вволю, и так и сяк представляя дальнейшее развитие событий под режиссурой Марго.
Кадр пятнадцатый
«Я вам больше не нужен?»
В восемь часов вечера в кабинет заведующей обсервационным отделением вежливо постучал интерн. И, помявшись на пороге, неуверенно спросил:
Кадр пятнадцатый
«Я вам больше не нужен?»
В восемь часов вечера в кабинет заведующей обсервационным отделением вежливо постучал интерн. И, помявшись на пороге, неуверенно спросил:
Татьяна Георгиевна, я вам больше не нужен?
Вы переписали протокол операции из истории родов в журнал операционных протоколов?
Да, ещё днём. Вам на подпись приносил. Вы не помните?
Я за день подписываю огромное количество макулатуры, Александр Вячеславович. У кесарской всё в порядке?
Да, Татьяна Георгиевна. Температура, ЧСС[4], давление, выделения в норме. Моча по катетеру светлая, из дренажа отделяемого нет.
Удаляйте катетер.
А дренаж?
Я что сказала удалять, Александр Вячеславович?
Вы сказали удалять катетер.
Если бы я хотела, чтобы вы удалили и дренаж, я бы сказала: «Удаляйте катетер и дренаж».
Ясно.
Он продолжал мяться на пороге. Татьяна Георгиевна оторвалась от бумажек на столе и пристально посмотрела на молодого человека.
Александр Вячеславович, вы мне нравились гораздо больше, когда вели себя как обаятельный развязный наглец и приносили мне кофе в кабинет. Что с вами случилось? Неужели тот факт, что мы с вами имели неосторожность провести вместе ночь, так сильно повлиял на вашу психику, что вы уже не вы? Заходите, не стесняйтесь, присаживайтесь.
Дважды повторять приглашение он не заставил.
Саша, вы прекрасны, нежны и заботливы. И если вас не затруднит, я бы попросила вас сварить мне кофе, раз уж вы допущены на нашу маленькую уютную кухоньку её полновластной владелицей бабой Галой. У меня в кабинете есть кофеварка, но кофе из кофеварки почему-то совершенно не такой. Хотя и сам кофе тот же, и вода ничем не отличается Удивительно, да? Инженеры стараются, создают пыхтящие девайсы, бесконечно совершенствуют модельный ряд, а потом оказывается, что кофе, вода и огонь это всё, что нужно для хорошего кофе. Более ничего. Так что кофеварка у меня в кабинете не для кофе, а для того, чтобы было чем запить разговор с Маргаритой Андреевной. Интимный задушевный моментальный разговор, не терпящий перебежек коридорами, ибо магия сиюминутной уместности так мимолётна