Злая вы, Татьяна Георгиевна. Хорошая, но злая.
Я не злая, Оксана. Я честная.
Мальцева вышла за дверь изолятора и повернула ключ в замке. Ключ отнесла на пост.
К телефону её только с двумя санитарками подпускать. И чтобы за руки держали. Понятно? А ещё лучше с Александром Вячеславовичем. Он здоровый. Или даже пусть Александр Вячеславович к ней сам пойдёт в изолятор, с мобильным. И дверь за ними закрывайте.
Да в ней-то, господи, сорок килограммов вместе с тапками! хмыкнула акушерка.
Сейчас её отпустит седация и снова накроет ломка. И в ломке она своими сорока килограммами вместе с тапками вырвется не то что от санитарок, а из железной клетки. Разорвав прутья своими тоненькими синенькими ручками. Никого к ней, кроме меня, не пускать. Через дверь ей крикните, что пока не будет паспорта не будет анестезиолога. И не будет свободы. И дозы И так далее. Юрист обещал быть завтра. Сегодня никак. Так что ночка будет весёлая, крепитесь.
Поздно вечером Татьяна Георгиевна и Маргарита Андреевна пили кофе в кабинете у старшей. У них была куча работы, потому что КРУ из главного корпуса переползало в родильный дом. В раскрытую дверь кабинета аккуратно постучала учительница Елена Александровна, родильница, лежащая в порядочной палате благопристойного второго этажа.
Простите, я вас не отвлекаю? спросила она тоненьким голосочком.
Если ничего срочного, то отвлекаешь! безапелляционно ляпнула Марго в своей обыкновенной манере.
Нет-нет, ничего срочного, я просто хотела спросить
Заходите, Елена Александровна, ласково пригласила Татьяна Георгиевна. Садитесь. Если доберётесь до стула. У нас тут немного не прибрано, коротко хохотнула она.
Вы что, инвентаризацию проводите? спросила милая молоденькая учительница, оглядывая разложенные тут и там ящики с медикаментами, инструментами и бельём.
Вроде того.
КРУ, что ли?
О, какая вы грамотная, Елена Александровна!
А у меня мама всю жизнь проработала старшей медсестрой в гастрохирургии, в главном корпусе. Я всё про это знаю.
Так ты что, Любови Савельевны дочка? тут же сменила свой надменно-высокомерный тон Марго. На такой же обыкновенный для неё искренне-дружелюбный. Обыкновенный в том случае, если кто-то оказывался дочкой Любови Савельевны, невесткой Семёна Ильича, соседкой Ивановых, племянником Петровых или просто хорошим человеком.
Ага. Хотите, я вам помогу?
Нет! Сиди, ничего не трогай! испуганно взвилась Марго. Мы сами. Тут навык нужен. Если ты Любы дочь, то должна знать, что какой-нибудь херни на ампулу меньше расстрел. Операционного белья на тряпку больше расстрел с последующим утоплением.
Знаю, знаю! рассмеялась Елена Александровна. Я только спрошу и не буду вам больше мешать. Татьяна Георгиевна, это правда, что та девочка, что рожала со мной В смысле, в одну смену со мной, но в изоляторе Это правда, что она от ребёнка отказывается?
Вы откуда это знаете, Елена Александровна? Это, в общем-то, правда. Но правда из серии материалов с грифом «для служебного пользования». Не «совершенно секретно», разумеется, но тем не менее В изолятор вам доступа нет, с Егоровой вы не виделись. Так откуда?
Елена Александровна покраснела.
Я сегодня мобилку уронила, простите, в унитаз. Выловила, конечно, но она не работает. Я пошла в ординаторскую и попросила разрешения позвонить мужу. Чтобы он мне новый телефон привёз, и творог, какой я люблю, и там Не важно! сама себя оборвала Елена Александровна. Мне, конечно же, позволили. И пока я разговаривала по телефону, я невольно подслушала Я не хотела, но я же, понимаете, учительница Да и вообще, каждый человек слышит, когда при нём говорят, даже если он сам говорит Окончательно разалелась Елена Александровна. Получается, вроде как я их предаю, но я же не знала, что им нельзя об этом говорить при посторонних. Я не думала, что это информация для служебного пользования. Раз говорят при мне значит, можно. Или, если они знают, что нельзя, значит, они просто думали, что я, говоря по телефону, их не слышу
Эти две «старые калоши», что ли, обсуждали? оборвала поток путаных излияний Марго.
Да, Надежда Капитоновна и Зинаида Никитична обсуждали «Да» я хочу сказать, не в том смысле, что они старые калоши, Маргарита Андреевна, а в том смысле, что они действительно обсуждали то, что девочка из изолятора отказывается от ребёнка, тараторила молоденькая Елена Александровна, не замечая, что заведующая отделением и старшая акушерка давятся от смеха над этим её «не в том смысле «да». Они говорили, мол, как так можно, как их только земля носит, волчица своего щенка не выкинет, пока не выкормит, не подрастит, ну и всё такое прочее. Нет-нет, они добрые, хорошие женщины, Надежда Капитоновна и Зинаида Никитична. Просто я ту девочку видела, а они нет. В жизни же всякое случиться может. Всякое и со всяким. Мало ли какие обстоятельства могут быть у человека. Человек же он, всё-таки, не волк
Эти две «старые калоши», что ли, обсуждали? оборвала поток путаных излияний Марго.
Да, Надежда Капитоновна и Зинаида Никитична обсуждали «Да» я хочу сказать, не в том смысле, что они старые калоши, Маргарита Андреевна, а в том смысле, что они действительно обсуждали то, что девочка из изолятора отказывается от ребёнка, тараторила молоденькая Елена Александровна, не замечая, что заведующая отделением и старшая акушерка давятся от смеха над этим её «не в том смысле «да». Они говорили, мол, как так можно, как их только земля носит, волчица своего щенка не выкинет, пока не выкормит, не подрастит, ну и всё такое прочее. Нет-нет, они добрые, хорошие женщины, Надежда Капитоновна и Зинаида Никитична. Просто я ту девочку видела, а они нет. В жизни же всякое случиться может. Всякое и со всяким. Мало ли какие обстоятельства могут быть у человека. Человек же он, всё-таки, не волк