Летательный аппарат привлёк внимание лишь после того, как стал спешно удаляться к Тара-Амингу. В бинокль отчётливо было видно, что сделан он и впрямь из тапы и бамбука.
— Ах ты, волчара! — в изумлении хрипло выдохнул Сергей Самсонович, опуская бинокль.
— Ещё один… — сообщил Толик, уставив линзы в сторону зеленогорбого острова.
Действительно, примерно в километре от них точно такой же дельтаплан улепётывал в том же направлении.
Вот всё и объяснилось! Мало того, что пятеро предателей (назвать их беглецами Самсоныч теперь не мог даже мысленно) переметнулись к противнику, — они ещё и выдают ему военно-промышленные секреты!
— Подстрелить сможешь?
— Далековато…
Связались с Герреро, подняли один из вертолётов, но, пока он добирался до места, оба дельтаплана, естественно, успели бесследно раствориться в густой зелени Тара-Амингу.
Самсоныч выругался. И так хлопот по горло, а теперь ещё и это!..
Швейцар был весь в чёрном, с жёлтой окантовкой. При виде дорогих гостей расплылся в сладкой улыбке, и у Влада отлегло от сердца. Честно говоря, он опасался, как бы его откровенно туристический облик не вызвал определённых сомнений… Какие там сомнения! Чувствовалось, что, приведи Игорь Юрьевич чёрта с рожками, стеклянную дверь перед обоими распахнули бы всё с тем же умильным радушием.
Правда, когда, поднявшись по широкой устланной малиновым ковром лестнице, пересекали обеденный зал (квадратные столы под скатёрками относительной белизны, заячьи ушки салфеток в стеклянных стаканчиках), несколько удивлённых косых взглядов пережить всё-таки пришлось.
Очутившись в малом банкетном зале человек на шестьдесят, Влад растерялся окончательно.
— Садись…
— Куда?
Два длинных стола, составленных по старинке буквой «Т», крахмальная хрусткая скатерть, хрустальные искры бокалов — и ни одного клиента. На стенах нежно-серое дымчатое сукно, канделябры, чеканка. Окна интимно забраны портьерами.
— Нет, ну, если некуда, давай в большой перейдём. Скажу — накроют…
Влад ошалело озирался.
— Так это всё… на двоих, что ли?
— Ну не на троих же! Считать умеешь?.. Расположились за поперечиной крахмальной буквы «т», прямо по центру, куда обычно сажают почётных гостей и молодожёнов.
— Жаль, Андрюхи нет, — посетовал Игорёк, оглядывая стол. — Зря он, ей-богу…
Откуда-то возникла дама с величавой осанкой (не иначе — метрдотель), таинственно порекомендовала черепаховый супчик. При одном лишь упоминании о черепахах лицо Влада вытянулось. Игорёк поглядел на спутника — и развеселился:
— Нет-нет… На этот раз ничего океанического… Вы нам, Олимпиада Леонидовна, что-нибудь этакое, знаете… м-м…
— Грибов, — охрипнув, сказал Влад. — Грибов хочу!
В канделябрах теплились толстые витые свечи. Понятно, что не для освещения — опять же скорее для интима. С отеческой мудрой улыбкой Игорёк смотрел, как Влад уничтожает третий по счёту жюльен.
— Ты не стесняйся, — подбадривал он. — Если чего хочется, скажи прямо. Хочешь, девочки на столе поизвиваются — в чём мать родила?..
То ли всерьёз говорил, то ли, по обыкновению, иронизировал.
— Не хочу, — сказал Влад, отодвигая опустошённую кокотницу. — Вот на Уну девчонки извивались — это да… — Лицо его при этих словах омрачилось. Видать, вспомнил пацан зачистку, судорогу пальца на спусковом крючке, бьющийся в руках автомат, собственный звериный визг. — Слушай… А ты правда депутат?
— Правда…
— От кого?
Игорёк рассмеялся и наполнил бокалы лёгким вином.