Судя по всему, вот он-то, сволочь такая, и уличил наставника в неточности. А больше вроде некому…
Жестикуляция его была доходчива и в переводе не нуждалась — гадёныш то и дело ударял себя по затылку (точь-в-точь как сам Тиури этой ночью) и тыкал пальцем в яму. Ну правильно. Как раз четвёртого угла и не хватает…
— Ихароа!
Все разом смолкли и в страхе обернулись к Игорьку. Его появление было настолько внезапным, что даже оземь грянуться не сообразили. А он посмотрел в беспомощные глаза Тиури — и как будто снова очутился перед пыльным тусклым зеркалом в своей прихожей. Во всяком случае, чувство было очень похожее — острая, щемящая жалость к собственному отражению. Игорёк перевёл взгляд на юного поганца, даже перед ликом божества не способного скрыть подлое своё ликование, и тот показался ему вдруг копией Влада, взмахнувшего тогда с победным воплем «Bay!» обломком ритуальной дубины.
Нахлынувшая ненависть была столь сильна, что изношенные сосуды выдержали чудом. Ещё секунда — и инсульт.
Дальнейшее произошло само собой. Ствол вдруг оказался вскинутым на уровень глаз, и палец уверенно, беспощадно нажал на спусковой крючок. Это тебе за Сувенира, зверёныш!
Рука с пистолетом подпрыгнула. Правый глаз туземца как бы провалился — и мальчишка начал ужасающе медленно запрокидываться навзничь. Звука падения тела Игорёк не услышал, потому что в ушах ещё звенело от выстрела, но он знал, что должен быть звук, и он машинально воспроизвёл его, выдохнув почти беззвучно: «Ш-шух-х!..»
Мгновение туземцы стояли неподвижно, боясь пошевелиться. Затем кинулись наземь. Все, кроме Тиури. Старый жрец просто не смог этого сделать — настолько оцепенел…
Не выдержав его изумлённого взгляда, Игорёк нахмурился, отвёл глаза и молча указал стволом на яму в песке. Подобрал гильзу и двинулся к лазейке. Шёл, недоумевая. Он только что снова застрелил человека. И-ни угрызений совести, ни даже осознания того, что произошло: застрелил — и всё. Как будто совершил это не он, а кто-то другой, знающий своё право — карать и миловать без колебаний.
— Здесь так принято… — тревожно и озадаченно бормотал Игорёк, не то чтобы оправдываясь — скорее удивляясь самому себе. — Здесь так принято…
Механически передвигая ноги, добрался наконец до лазейки и окунулся в сырую черноту подвала. Выспался, называется! Снова завернул оружие в целлофан, поместил в угловой тайник. И ещё подумал с неудовольствием, что хорошо бы подыскать для хранения какое-нибудь другое место. Желательно на острове. Целее будет…
В железную крышку люка забарабанили. Такое ощущение, что камнем. Замер, выжидая… Наконец сверху (с того света!) донёсся ворчливый голос Влада:
— Хорош греметь! Всё равно не услышит…
Игорёк перевёл дух, сдвинул кусок арматурины и приподнял тяжёлую ржавую крышку. Снаружи был поздний вечер. Насколько позволяли различить чёрно-синие сумерки, физиономии Влада и Андрея выражали сильное недовольство.
— Давно стучите? — Кряхтя, выбрался наружу, закрыл люк.
— Давно, — обиженно бросил Андрей. — Спал ты там, что ли?
— Спал…
— Нет, но записку хотя бы мог оставить?.. — Андрей запнулся. — Погоди! А чего это ты снова замок вешаешь?
— Сейчас туда соваться не стоит. — Игорёк выпрямился, сунул ключ в карман. — Наведаемся попозже. Пусть сначала всё утрясётся.
Ребята изменились в лице.
— Случилось что-нибудь? — Андрей понизил голос.
— Случилось… — Отвечая, Игорёк смотрел не на него, а на Влада. Долго смотрел. Потом вдруг усмехнулся углом рта — и пожал острое кривоватое плечо.