При Якове I Стюарте должность вице-камергера часто совмещалась с постом казначея королевской палаты (Treasurer of the Chamber). Он отвечал за расходы департамента, его казну, рассчитывал годовой бюджет палаты и выплачивал жалование ее слугам. В его распоряжение казначейство передавало средства, предназначенные для содержания всего королевского двора[387].
С вступлением на престол Якова I Стюарта королевская палата стала постоянно испытывать нехватку средств. Суммы, поступавшие из казначейства, с трудом покрывали растущие расходы департамента и его слуг. Большая их часть уходила на устройство придворных церемоний, развлечений (маскарады, спектакли, игры, рыцарские турниры) и выплату жалования слугам. Пытаясь преодолеть первоначальную стесненность в средствах, новый монарх выделил часть поступавших в королевскую палату ассигнований в распоряжение личного королевского казначея (keeper of the privy purse, буквально хранитель «личного кошелька»). Личный казначей короля хранил наличные деньги для оплаты повседневных расходов монарха.
Должность личного королевского казначея была учреждена Генрихом VII, но до начала XVII в. она объединялась с постом королевского постельничего. При Якове личный казначей самостоятельная фигура в составе «королевской спальни». Как правило, этот пост занимал один из королевских фаворитов. Личный королевский казначей, единственный из всех финансово-ответственных лиц двора, не отчитывался ни перед кем, кроме самого короля. Отчеты о его расходах прекратили поступать в казначейство именно при Якове I (с 1605 г.), когда пост занял Джордж Хоум один из ближайших королевских слуг из числа шотландцев[388]. В 1611 г. хранителем «личного кошелька» Якова I также стал один из шотландских королевских слуг Джон Марри[389]. Он сохранил его до конца яковитского правления. Марри, позднее шотландский граф Аннандейл, занимал одно из ключевых мест в системе патронатно-клиентных и политических отношений раннестюартовского двора. Вскоре к нему перешел контроль за личной королевской печатью.
Показательно, что расходы «личного королевского кошелька» за первые пять лет правления Якова I возросли в 5 раз по сравнению расходами за тот же период в последние годы правления Елизаветы. Это один из самых высоких показателей роста королевских расходов[390]. С приходом к власти Якова I роль «личного королевского кошелька» резко изменилась. Теперь это были не только расходы на повседневные нужды монарха. Главное место в расходах личного королевского казначея заняли денежные награды, подарки, пожалования ближайшим слугам Якова I. «Личный кошелек» превратился в своего рода личную финансовую службу монарха по обеспечению важных услуг и неотложных дел в интересах короля[391].
Произошло изменение и источников пополнения личной королевской казны. Казначейство не было способно на регулярной основе обеспечить непостоянные и чрезвычайные по своему объему потребности нового короля. Возросло количество экстраординарных средств, поступавших в обход государственного казначейства[392]. Например, в июле 1614 г. 5400 фунтов поступило от новых барристеров (serjeants-at-law) в качестве их должностных вступительных взносов, а в 1619 г. 6000 фунтов поступило от города Лондона за подтверждение хартий. В 1620-е годы значительные средства поступали через герцога Бэкингема от продажи титулов и должностей.
Личный королевский казначей числился в составе «королевской спальни» (Bedchamber), которая стала социально-политическим и пространственным центром раннестюартовского двора, ведущей придворной службой с момента восшествия на престол Якова I.
Выделение «спальни» как отдельного субдепартамента королевской палаты началось еще при Генрихе VIII с ограничением доступа в опочивальню короля и выделением так называемой «ближней палаты». При Марии и Елизавете Тюдор это разделение не имело большого значения, поскольку штат личных апартаментов был заполнен фрейлинами и служанками. Политическое влияние елизаветинских фаворитов в большей степени зависело от личного расположения королевы, чем от их места в придворных структурах.
При Якове I слуги «королевской спальни» взяли на себя всю заботу о повседневной деятельности монарха. Они составили его постоянное окружение. Королевская спальня была предметом личной юрисдикции монарха. Яков I сам определял численность и персональный состав ее штата. Ее слуги лишь формально подчинялись лорд-камергеру двора.
В первые годы правления штат спальни был строго ограничен. Там служили только шотландцы, политически и лично преданные королю. Они ограничили влияние на короля английской аристократии и старых елизаветинских придворных слуг. В то же время придворная жизнь Якова I стала более открытой по сравнению с елизаветинской эпохой. Ограничив доступ в спальню, Яков достаточно часто покидал ее пределы, чтобы принять участие в очередном придворном празднестве или ином действии. Более того, отношение короля со своим окружением было гораздо более близким, чем у его предшественников. Выделение «спальни» как обособленного внутри королевской палаты субдепартамента сочеталось с большей открытостью нового монарха перед своими подданными. Таким способом он надеялся завоевать симпатии остального английского придворного сообщества.