У вечно воняющего и рявкающего коротышки Ларри Рэнда была почти болезненная способность чуять изъяны в характерах. Его интуиция была несравненно острее, чем у тех в Компании, кто считался асами. Особенно обострялась она, когда просыпались его звериные инстинкты.
В джунглях ослабевшее животное погибает. Таков закон продолжения рода. Но есть способ обнаружить такое животное. Можно всегда учуять, когда животное вроде Неда Френча готово покинуть стадо. Можно предвидеть его первые колебания, первый неверный шаг и приберечь все это, пока не подвернется подходящий случай.
Для Ларри Рэнда искусство разведки состояло в накапливании файлов с такими сведениями о сослуживцах, что он смог бы пресечь происки любого из них. Для него, резидента в Лондоне, не было ничего важнее, чем защитить резидентуру от саботажа чиновников.
А если бы кто-то вроде Коннела с куриными мозгами захотел обойти Компанию, поручив человеку из другой службы дело, которым по праву должно заниматься ЦРУ? Что ж, того, кому это поручат, придется раздавить на глазах у Коннела, да так эффектно, чтоб его дрожь проняла. Иначе его не проучишь.
Что же до Френча, то правила бюрократических игр были ему хорошо известны. Если он их до сих пор не нарушает, пустить его в расход.
Глава 9
Обычно Нед встречался с Джейн в половине первого. Перенеся свидание ближе к часу, он вышел за пять минут до назначенного срока. Френч шел быстро: солнце временами показывалось из-за облаков. Он не смотрел ни направо, ни налево, как и подобает человеку, делающему вид, что не подозревает, не может подозревать и никогда не заподозрит, что за ним следят.
Это была иллюзия, как и многое другое во внешних проявлениях Неда Френча. Много лет назад у родителей, на озере Фон-дю-Лак, в Висконсине, в бестолково построенном щитовом доме с широкой верандой и прохладным подвалом, Нед и его друзья прятались от жарких лучей солнца, играя в погребе в настольный теннис. Тайное от взрослых и неумелое курение вызвало у некоторых из них кашель; у Неда же в ту пору возникло поразительное «периферическое зрение», как это называют офтальмологи, а также и другие качества, развиваемые настольным теннисом – мгновенная, почти рефлекторная реакция и решительность.
Даже его редкие способности не помогли ему подавить чувство, что дела сегодня не слишком хороши. Может, вспышка Лаверн, может, глупость Макса Гривса или дюжина других, более мелких неприятностей, но все вместе складывалось в предчувствие надвигающейся серьезной беды.
Несмотря на это, он решительно шагал по Брук-стрит, потом повернул и пошел по пешеходной улице под названием Саут-Молтон-стрит, мимо маленьких магазинчиков, которые то объявляли о своем банкротстве, то вновь открывались, мимо крохотных ресторанчиков, где когда-нибудь они с Джейн смогут посидеть за ленчем на улице, не ощущая тревоги.
Да, когда все это успокоится, сказал себе Нед. Когда исчезнет тревога. Как это может случиться? – спрашивал он себя. Как убедить Лаверн, чтобы она позволила ему уйти? Смогут ли он и Джейн открыто проявить свои чувства друг к другу, не вызвав немедленного, хотя, может быть, и замаскированного дисциплинарного взыскания?
Внимание Неда привлек молодой студент, остановившийся поглазеть на витрину с какой-то мурой для панков. Он двигался следом за Недом почти так же быстро, как и сам Нед. Когда они приблизились к шумной и многолюдной Оксфорд-стрит, парень приблизился на расстояние тридцати ярдов, как это и рекомендуют пособия по слежке. Нед отметил на оперативном жаргоне, что его «вели издали», а теперь «взяли вплотную».
Остановившись на оживленной улице, Нед поглядел по сторонам, как бы высматривая автобус.