Она услышала, как Нед выключил душ наверху.
– Что за запах? – крикнул он. – Берн, ты уже встала?
– Завтрак будет готов, как только ты придешь.
– Я только побреюсь.
Лаверн присела у длинного окна, где она выращивала лук, шалфей и другие растения, точнее, ухаживала за тем, что посадила ее старшая дочь Лу Энн. Шла вторая неделя с тех пор, как они остались вдвоем. Лаверн перестала много стряпать – Нед возвращался всегда по-разному. Обычно она готовила простую еду – мясо с картофелем, презирая иностранные штучки с чесноком. 92
Нед вошел в кухню, потирая подбородок. Он был одет для офиса, но пока без пиджака. Лаверн видела, что, хотя он сразу оценил солидность завтрака, его мысли обращены к другим делам.
– Я попросил Шамуна подбросить меня.
Лаверн кивнула.
– Как насчет блинов?
– Нет, спасибо. Только тост и кусочек бекона.
– Ты шутишь, Нед, посмотри на эту красоту.
– А ты посмотри на эту красоту. – И он похлопал себя по абсолютно плоскому животу.
Она налила тесто на сковородку и смотрела, как шипят в масле два блина.
– Мужчине, работающему, как ты, нужен хороший завтрак.
Нед покачал головой, тщательно выбирая самый маленький кусочек бекона и укладывая его на самый маленький кусочек хлеба.
– Я больше не курю. Бегаю только раз или два в неделю. На корт не выходил уже год. Я – канцелярская крыса и веду сидячий образ жизни, Берн.
Она бессознательно покачивала головой в такт ему.
– Кажется, все меняется, – проговорила она едва слышно. – Нельзя называться игроком, пока не известен счет.
– Характерно для этого дела.
Лаверн перевернула блины на сковородке.
– Что, Ройс Коннел дает большой ужин сегодня?
Нед нахмурился.
– Сегодня вечером? Да нет, обычный фуршет.
Она выключила огонь под сковородкой.
– А тебе нравится Ройс? Правда?
Нед жевал свой спартанский завтрак, набив рот, чтобы не говорить. Потом тянул черный кофе без сахара. Потом смотрел в черное дно своей чашки и молчал.
Лаверн тихо вздохнула.
– Я соскучилась по девочкам. – Ее голос звучал очень мягко.
Нед резко поднял голову, будто услышал незнакомый голос, и взглянул на Лаверн.
– Я тоже. Когда они должны вернуться, в начале сентября?
Никогда, ответила про себя Лаверн. Я сделаю все, чтобы они никогда не покинули безопасное гнездышко, которое устроили для них мои родители. Она следила за лицом Неда, испытывая редкое и приятное ощущение злорадства. Он не единственный, кто не должен отвечать на вопросы: в эту игру могут играть и двое.
– Я скучаю о них, – продолжала она, – потому что, когда они завтракают, ты хотя бы заставляешь себя разговаривать.
– Неужели?
Она увидела, что огонек интереса, зажегшийся было в его глазах, погас, как только он снова вернулся к каким-то занимавшим его проблемам. Он подошел к холодильнику – агрегату с двумя дверцами, слишком большому для них двоих. Не колеблясь, он открыл дверцу, достал апельсиновый сок и закрыл ее. Лаверн заметила, что он спокойно налил и выпил небольшой стакан сока.
– Что, больше в белом ящике нет привидений? – спросила она, улыбаясь.
Он печально взглянул на нее.
– Ты заметила?
– Трудно не заметить. Начиная с Бонна, ты боишься заглянуть в холодильник. Это уже больше года.
Он поставил стакан в мойку и включил воду. Потом взглянул на часы.
– Ты... никому не рассказывала об этом?
– Зачем? Чтобы это попало в твое досье?
Он кивнул, по-прежнему не глядя на нее и не садясь с ней за стол. Она переложила блины на свою тарелку, взяла масло, полила их сиропом.
– Точно не будешь? Может, хоть один?
Он повернулся к ней, пытаясь вникнуть в то, о чем она говорит.
– Они пахнут чудесно. Но нет, не буду. – Он снова взглянул на часы. – Их подарила мне Лу Энн, никак не могу привыкнуть к часам без стрелок.
– Сядь, – посоветовала она.