Впрочем, «Ривьера» отличалась демократическими нравами – и путь в неё не был заказан никому. Даже «бомжу». При условии, конечно, что у него найдутся деньги, чтобы заплатить за вход.
Они прошли в игорный зал. Свет был притушен, играла приятная музыка. У столов с рулеткой сгрудились разгорячённые игроки и просто любопытствующие. В глубине зала стояли столики – там можно было перекусить. Туда-то Стерн и повёл Алису Сергеевну. Поймав пробегавшего мимо официанта, журналист проникновенным голосом попросил его: – Старина, посади нас куда-нибудь подальше от входа и принеси чего-нибудь поесть. Побольше и повкуснее. На своё усмотрение. Да, и сдачи – не надо.
Он сунул парню в кармашек рубашки несколько стодолларовых купюр. Тот понимающе мотнул головой и провёл их за свободный столик, в глубине зала. Место было действительно хорошее: отсюда великолепно просматривался весь зал и вход. Зато их разглядеть мешали толпящиеся возле ближайшего к ним стола с рулеткой игроки.
К тому моменту, когда официант накрыл стол, Алиса Сергеевна немного успокоилась. Стерн коротко обрисовал ей ситуацию, в которой они очутились.
– Похоже, что выхода у нас нет, Аля, – со вздохом закончил он свой рассказ. – Как говорится, куда ни кинь – всюду клин. Мы не можем обратиться ни в милицию, ни в ФСБ – потому что тогда всё станет известно Президенту. Точнее, тем, кто непосредственно занимается нами. Как они поступят – неизвестно. Погоди… – Стерн предостерегающе поднял ладонь, останавливая возмущённо вскинувшуюся Алису: – Что-то ты стала в последнее время излишне эмоциональной! Вроде бы женщина взрослая, а кипятишься, точно школьница в пубертатном периоде! Я тебе ещё раз говорю – люди, подобные Громову, это не обыкновенные граждане, как мы с тобой. Все их поступки подчинены жёсткой государственной логике. Это машины, способные раздавить любого, кто попытается встать на их пути.
– Я тебе не верю, – упрямо сказала Алиса Сергеевна. – Женя – не такой.
– Это твоё дело! – фыркнул Стерн. – Верить мне или не верить, я не настаиваю. Но даже если ты и права, то не забывай о такой очевидной вещи: Громов может вообще не подозревать о твоём существовании. Пятнадцать лет прошло с вашей последней встречи. Переписка – не в счёт. Если он не вспоминал тебя все эти годы, то не вспомнит и сейчас. Есть и ещё один нюанс. Громову могли просто не доложить о твоём письме.
– Этого не может быть! – затрясла головой Алиса Сергеевна. – Потому что не может быть никогда!
– Почему? – удивился Стерн. – Президент же не читает все письма, которые приходят на его имя. Для этого есть специальные люди. Вот они-то и решают, что показывать главе государства, а что – нет. И не все из этих людей лояльны Громову. Ваша переписка для них – бесценное сокровище, которое можно использовать в политических играх.
Алиса Сергеевна удручённо молчала. Похоже, только сейчас до неё стало доходить, в какую неприятную историю она вляпалась, поддавшись сиюминутному настроению и решив подать Громову весточку о себе.
Алиса Сергеевна шмыгнула носом (только бы она не расплакалась, забеспокоился Стерн, но женщина сдержалась), потом шёпотом спросила:
– Так что нам теперь делать, Костя?
– Сначала – поесть, – распорядился Стерн, радуясь, что у его спутницы возобладал разум и с ней теперь можно нормально обсуждать возникшую проблему. – На сытый желудок и думается легко, – он налил вина Алисе Сергеевне и себе, сделал приглашающий жест: – Прошу!
Они выпили, потом принялись есть. Неизвестно, что на Алису Сергеевну подействовало: то ли то, как невозмутимо держится Стерн, то ли сама атмосфера казино, но она быстро успокоилась. Будущее было непредсказуемым, так что не стоило и забивать им голову. А вот настоящее пока никаких угроз не таило. До поры, впрочем, до времени.