Когда Магнус конунг прибыл в Страну Вендов, он направился к Йомсборгу и захватил его, перебил множество народа, пожег крепость и все вокруг, подвергая все разграблению. Так говорит Арнор Скальд Ярлов:
Ты огнем прошел по землям,
Князь. Не ждал спасенья жалкий
Люд. За Йомом взвились клубы
Дыма к небу, войнолюбец.
Нехристи тряслись от страха,
Не хранили их и стены
Крепостные. Ты им жару
Задал всем, гроза народов.
Множество народу в Стране Вендов признало власть Магнуса конунга, но намного больше было таких, которые бежали».
Множество народу в Стране Вендов признало власть Магнуса конунга, но намного больше было таких, которые бежали».
По Снорри Стурлусону выходит, что Йомсборг был основан теми самыми датскими королями, с которыми воевали Болеслав Храбрый, Пальнатоки и Эрик Шведский. Правда, Пальнатоки был, хотя и не королем, но все же датского происхождения. Да и вообще, эпические сказания часто противоречат друг другу. «Темна вода во облацех», как говорили в таких случаях на Древней Руси
Словно бы подводя итог кратко очерченным нами выше драматическим событиям, отечественные историки Александр Анатольевич Фетисов и Алексей Сергеевич Щавелёв писали в своей книге «Викинги. Между Скандинавией и Русью»: «Окончательно Йомсборг был разрушен конунгом Магнусом Добрым в ходе кампании по усмирению данников-вендов и борьбе с пиратами».
Как бы то ни было, Йомсборг примеры Бурстаборга и Стейнборга доказывают, что этот «борг» (слово, родственное немецкому «бург», Burg, и означающее, прежде всего, «град» в значении «замка», как «укрепленного, огороженного крестьянского двора», «укрепленной, огороженной усадьбы», вообще «укрепленного, огороженного места», и лишь во вторую очередь означающее «город» в его более позднем и современном значении) был не просто замком располагался в области расселения вендов-славян и принадлежал славянам во всяком случае, на момент морского рейда конунга Магнуса Доброго. Что же касается широко распространенного в ту эпоху морского разбоя, следует подчеркнуть его непохожесть на современное «кинопиратство», заполняющее как кино-, так и телеэкраны, представляющие мужественных «джентльменов удачи» постоянно роющимися в полных сокровищ сундуках испанских капитанов и в пышных туалетах их прелестных спутниц. В пору расцвета Винеты, Юмне и Йомсбурга морской разбой означал, по преимуществу, нечто совсем иное: морские грабительские экспедиции с целью «пошарпать» (говоря словами Николая Васильевича Гоголя в «Тарасе Бульбе») чужие берега, вроде описанных блаженной памяти епископом Римбертом, или Реймбертом, о котором пойдет речь в следующей главе нашей правдивой повести. А снаряжаться подобные «походы за зипунами» (говоря словами Стеньки Разина, донского казака и, следовательно, возможно, отдаленного потомка древних готов) могли в местах, весьма отдаленных от морского побережья, включая центры вполне мирной торговой деятельности.
Куда более странной и, вне всякого сомнения, гиперболизированной представляются архитектура указанной крепости и количество вмещаемых ее портовыми укреплениями кораблей такие масштабы далеко превосходили строительные возможности тогдашних скандинавов. Приведем для сравнения только два примера. Чтобы подчинить своей власти Данию, упомянутому выше норвежскому конунгу Магнусу Доброму понадобилось всего семьдесят «длинных кораблей». А если верить также упомянутому выше Адаму Бременскому, во второй половине XI столетия норвежский король Харальд Прекрасноволосый с флотилией из трехсот «длинных кораблей» совершил военно-морской рейд на англосаксонское королевство. Раз сам король лично возглавил этот «поход за зипунами», можно сделать вывод, что возглавленный им парусно-гребной военный флот должен был считаться, по тем временам, весьма мощной армадой. Как же мог какой-то Пальнатоки, или какой-либо иной хозяин Йомсбурга, построить там гавань, способную вместить столь же огромный военный флот? Зачем ему это было бы нужно? Откуда ему было взять столько кораблей?
И еще одно замечание, связанное с сомнениями в подлинности истории о Бурислафе-Бурицлейве и о Пальнатоки. До наших дней сохранилось немало названий населенных пунктов, расположенных на связанном с легендой о Винете участке балтийского побережья, заселенного славянами. «Бурстаборг» (нем. Борстенбург) и «Стейнборг» (нем. Штайнбург) всего лишь северогерманские соответствия славянских названий данных поселений, корни которых до сих пор содержатся в польских названиях данных городов. Немецкое слово «борстен» соответствует польскому слову «щецина» («щетина»), поэтому «Щецин» («Город Щетины») = «Борстенбург» (с тем же значением.), то есть Штеттин (от славянского топонима «Щетин»). Немецкое же слово «штайн» соответствует польскому слову «камень», поэтому «Штайнбург» (Каммин) = «Камень (Поморский)». А вот происхождение германского названия «Йомсборг» остается по-прежнему загадочным. Ему не находится славянского эквивалента. Мало того, «Йом» слово, скорее всего, не славянского, а балтского происхождения. Ибо означает в балтских языках «песчаная коса».
Йомсборг твердыня йомсвикингов