Тогда выбери сам, надула свои бархатные чувственные губки Сехмет. Я не понимаю, для чего ты тогда позволяешь своим приспешникам, этим машинам из глины, шить для меня все эти невероятные, тончайшей работы наряды, причем одно платье диковиннее другого. Надевая их, я просто теряю дар речи от этой искусной, тончайшей и такой детальной фантазии, ее изысканности и красоты.
Ха, не смущай меня. А для кого я еще могу воплощать в жизнь все свои мысли? Только для тебя, ведь ты мое истинное «я», часть меня, а значит, для нас только лучшее, что может придумать наша душа. Но ты лишь в том права, что не все имеют мир, как у нас, а соответственно, и приспешников. И вовсе не многие могут свои мысли воплощать в реальность. В том я усмотрел несправедливость и решил ее исправить. Все остальное ты узнаешь вместе со всеми. И раз уж ты позволила мне выбрать для тебя наряд, тогда надень вот этот.
Он открыл шкаф и вынул из него совершенно невероятный, золотой, искрящийся плащ с крыльями и такой же тончайший, сильно облегающий, золотой комбинезон, подчеркивающий всю красоту ее биооболочки. Также он достал золотые, искусной работы перчатки и сапожки с небольшим каблучком.
Когда Сех все это на себя водрузила, от блеска и красоты Сокар аж сглотнул.
Ну и последний штрих твоя маска, и он достал маску, несущую образ львиной головы, с изящной диадемой с огромным бриллиантом невероятной огранки и чистоты. Вот теперь можно ехать.
Сам же Сокар тут же переоблачился в точно такой же костюм, с той лишь разницей, что у него была маска сокола и не было диадемы. Он обнял свое истинное «я» и они исчезли.
Глава 2
В обозначенном месте собрались все приглашенные из высших и низших секторов вселенной всех слоев реальности. В зале было огромное скопление сильнейших представителей всех мастей душ со всех уголков необъятной вселенной. О безопасности столь важных персон не стоило беспокоиться, так как данная зала была всего лишь иллюзией, а все присутствующие в ней фантомами, находящимися каждый в своем собственном мире. В том и была главная задумка Сокара, показать всем еще в самом начале презентации, что их технологии и силы мысли инженеров действительно достигли некоего стандарта, в которых, однако, без участия самого Сокара все остальное задуманное, не получив возможности материализации, увы, так и остается лишь задумкой.
Хотя в зале стоял полумрак, в нем все равно было достаточно света, чтобы каждый присутствующий здесь мог насладиться изысканной декорацией вокруг, которая повествовала историю возникновения времен.
Стены залы, каждый их кусочек, были заполнены искуснейшими барельефами, в которых были запечатлены все мысли Сокара, прежде чем он создал время. Никто из присутствующих на этом созыве не ведал, что означает жить без времени. Как это, когда нет времени.
Каждый символ, узор или орнамент были рассчитаны с доскональной точностью, благодаря которой присутствующие не могли, в силу своей любознательности и любопытства, отвлечься от представшей перед ними ранее неведанной истории, трактуемой самим Сокаром. Поэтому в зале стояла гробовая тишина. Утопая в роскоши, все присутствующие были поглощены изучением барельефов, с любопытством, а порой даже со странным чувством, словно трепет, все сильнее погружаясь в замысел творца.
Все было рассчитано до миллисекунды. Четко продумано, сколько потребуется времени, чтоб присутствующие в зале пришли в себя и сосредоточили свое внимание на его появлении. Он знал, как никто другой, что в созданном им мире, в котором и существуют все и вся, никто не знает его историю возникновения, как и историю появления времени. Следовательно, никто и никогда не задумывался, как это жить вне времени, в его полном отсутствии. У всех лишь одно представление о мире то, в котором мир заполнен движением, что и есть суть самого времени. А отсутствие времени это отсутствие движения и, как следствие, отсутствие жизни, что для всех является мыслью совершенно недопустимой.
Каждый символ, узор или орнамент были рассчитаны с доскональной точностью, благодаря которой присутствующие не могли, в силу своей любознательности и любопытства, отвлечься от представшей перед ними ранее неведанной истории, трактуемой самим Сокаром. Поэтому в зале стояла гробовая тишина. Утопая в роскоши, все присутствующие были поглощены изучением барельефов, с любопытством, а порой даже со странным чувством, словно трепет, все сильнее погружаясь в замысел творца.
Все было рассчитано до миллисекунды. Четко продумано, сколько потребуется времени, чтоб присутствующие в зале пришли в себя и сосредоточили свое внимание на его появлении. Он знал, как никто другой, что в созданном им мире, в котором и существуют все и вся, никто не знает его историю возникновения, как и историю появления времени. Следовательно, никто и никогда не задумывался, как это жить вне времени, в его полном отсутствии. У всех лишь одно представление о мире то, в котором мир заполнен движением, что и есть суть самого времени. А отсутствие времени это отсутствие движения и, как следствие, отсутствие жизни, что для всех является мыслью совершенно недопустимой.