Он всегда был со мной любезен, хотя с его женой я не была знакома. Но когда пять человек погибли, и еще двадцать с лишним были на грани смерти, кого-то нужно было назначить ответственным.
— Пять человек погибли? Как?
— Плохое вино, — сказал Том. — Чем-то загрязненное. Никто так и не узнал, как и чем. Случилось это в «Белом лосе», на Арк-стрит, сразу за Четвертой улицей. Теперь, конечно, там уже никакой таверны — на таком месте никто снимать помещение под таверну не станет. Когда это было? — повернулся он к Лизбет.
— В девяносто седьмом, — ответила его жена. — В середине лета.
Эту дату Мэтью отметил. Джоплин Поллард говорил, что Деверик купил оптовую фирму в Филадельфии в девяносто восьмом, но купил ее у человека по имени Айвз, который остался здесь управляющим. «Древняя история — для деловых людей».
Один вопрос он должен был задать, хотя ответ знал заранее.
— А каковы были ваши отношения с мистером Свенскоттом?
— Он был здешний оптовик, — был ответ, которого Мэтью ждал, но который все же заставил его поежиться от мысли, в какой глубокий и темный колодец он заглядывает. — Снабжал все здешние таверны. Вино, мясо, эль… все вообще.
Вот тут вспомнились слова, которые сказал в холодной комнате Мак-Кеггерса Роберт Деверик: «У моего отца было одно кредо. Он говорил… что коммерция — это война. И он в это горячо верил».
Плюс еще фраза, которую Роберт Деверик сказал насчет кредо своего отца у себя в доме: «Коммерсант, — говорил он, — должен быть воином, и если кто-то тебе бросает вызов, то ответом может быть только его уничтожение…»
— Ответом может быть только его уничтожение, — произнес он мысль вслух.
— Простите? — переспросил Том.
— Нет, ничего. — Мэтью заморгал и вернулся в настоящее. — Я знаю, что сейчас горячее время, вы не против, если я приду позже задать несколько вопросов? О Свенскоттах и этой трагедии?
— Ну, я здесь точно не специалист. — Том наполнял кувшин из бочонка за стойкой. — Но я вам скажу, кто наверняка знает все досконально. Гордон Шалтон все еще держит ферму к северу по дороге.
— Именно, — поддержала его Лизбет. — Мы у него как раз покупали на той неделе фасоль и кукурузу.
— Две мили отсюда по тракту, — продолжал Том, ставя кувшин на прилавок, откуда служанка тут же понесла его к столу. — Гордон может вам рассказать все с начала и до конца. Он у Свенскоттов долго был кучером и конюхом. С ними из Лондона приехал.
Лизбет взяла портрет и снова принялась его рассматривать:
— Он будет рад узнать, что она хотя бы жива. Он так убивался после смерти мистера Свенскотта.
— А как произошло это печальное событие?
— Никто точно не знает. Был это несчастный случай или же…
— Самоубийство, — договорил за нее Том. — Дело было в сумерках. Мистер Свенскотт шел по улице, обремененный тяжкими мыслями о судах, грозящих ему разорением и тюрьмой за преступную небрежность. Никто не знает, шагнул он навстречу карете случайно или же намеренно. Ходили предположения, что он застраховал свою жизнь в одной лондонской компании. Миссис Свенскотт уже была больна, когда это случилось. Она всегда была нелюдимой, но после этого… никто ее больше не видел.
— Трагедия. — Лизбет покачала головой. — Трагедия и позор.
Она отдала Мэтью портрет Королевы Бедлама.
— Спасибо, — сказал он. — За потраченное время и за ваши ответы.