— Полагаю, вы знаете, что это? — спросил Чепел.
Раздался очень легкий звон — Дальгрен прищелкнул ногтем по краю своего бокала.
Мэтью почувствовал, что уже наелся грибного супа со свининой, и отодвинул тарелку.
— Блокнот. — «Осторожней», — велел он сам себе. — Я видел, как Осли в нем писал.
— Может быть, не именно в нем. У него их был целый ящик под кроватью в спальне. Странный был человек, не кажется вам? Записывал все, что под Божьим солнышком происходит. Знаете, когда-то в Лондоне я знал сумасшедшего, который катал шарики из пыли. Сотнями, и держал их у себя на чердаке. О нем даже в «Газетт» писали, если не ошибаюсь. Так, Лоуренс?
— Писали, сэр.
Чепел кивнул своей конической головой, довольный, что память его не подвела.
— Вот мне кажется, что Осли со своими записями недалеко от него ушел. Обо всех своих карточных долгах и всех аспектах работы кишечника… просто смешно. Вы, конечно, уже заподозрили, что у моей дорогой Чарити с Осли ничего общего — если не считать своего рода безумием бешенство матки. — Он обратил к указанной даме оскаленные зубья, но та смотрела прямо перед собой и пила из бокала, совершенно ни в чем не переменившись, если не считать металлического отблеска в глазах. — При обыске в его комнате мы нашли этот ящик, — продолжал Чепел, снова обращаясь к Мэтью, — но было известно, что один блокнот всегда при нем. Значит, там недоставало — и сейчас еще недостает — пропавшего из его вещей блокнота. — Он бегло улыбнулся. — У вас никаких догадок нет, Мэтью, где он может быть?
— Нет, сэр, — уверенно ответил Мэтью.
— Мне жаль это слышать — иначе было бы намного проще. А теперь придется его искать. И где же начинать? С убийцы? Вы не думаете, Мэтью, что блокнот мог взять убийца?
— Даже представления не имею.
— Ну-ну, представление-то у вас должно быть! Или хотя бы мнение. Зачем бы убийце забирать блокнот, если он оставил бумажник? А? Как вы думаете?
Мэтью знал, что Чепел ждет ответа, значит, какой-то ответ дать надо.
— Подозреваю, что убийца Осли хотел его прочесть.
— Вот именно! — Чепел поднял толстый указательный палец. Улыбался он при этом так, будто никогда в жизни ему не было так весело, но топазовые глаза оставались тверды как камень. — Значит, Осли он убил намеренно, как убил раньше доктора Годвина и мистера Деверика. Их бумажники тоже не тронули? Лоуренс, пожалуйста, тот листок.
Он протянул руку, Эванс с готовностью на грани нетерпения полез во внутренний карман и извлек сложенный во много раз лист — Мэтью знал уже, что это будет «Уховертка». Эванс ее развернул, разгладил и мимо Мэтью и графа Дальгрена пододвинул улыбающемуся хозяину.
— До «Газетт» ей тянуться и тянуться, — сказал Чепел, читая статью об убийстве Деверика. — Но начало, я бы сказал, хорошее. Полагаю, скоро выйдет выпуск со статьей об Осли? Или это уже устарелые новости?
— Не сомневаюсь, что через несколько дней будет новый выпуск. Мистер Григсби должен для начала набрать материала.
— Конечно же. Следует дать экономический обзор, и вообще, за что Осли выпуск, посвященный только ему одному? Знаете, мы в нескольких этих книжицах нашли ваше имя. У Осли было очень интересное сочетание уважения к вашему интеллекту и ненависти к вашим принципам. Я думаю, он вас просто боялся. Как бы там ни было, он был рад сбыть вас этому магистрату Вудворду.
Мэтью был потрясен:
— Он еще с тех пор вел записи?
— Как видите. Только не так много и не так часто, как последнее время, когда уже окончательно погряз в игре и разврате.