Я предлагаю десять шиллингов и уверена, что мой муж — упокой его Господь — одобрил бы такое предложение.
— Мадам, могу ли я дать вам совет не… — начал Поллард.
— Время советов миновало. Настало время действий, и я думаю, что этот молодой человек может спасти наше положение. — Она обернулась к Полларду: — Мой муж мертв, сэр. Он не восстанет, подобно Лазарю, и мне выпало вести его дело, пока не приедет Томас. — Она даже не стала притворяться, будто как-то считается с Робертом, стоящим почти рядом с ней. И снова к Мэтью: — Десять шиллингов. Найти убийцу до того, как он нанесет очередной удар. Да или нет?
Десять шиллингов, подумал Мэтью. Неслыханные деньги. Таких он никогда не получал за один раз. Наверное, ему это снится, но он, разумеется, ответил:
— Да.
— Если произойдет еще одно убийство, вы не получите ни дуита. Если, паче чаяния, эту проблему решит главный констебль, вы не получите ни дуита. Если личность убийцы будет раскрыта кем-либо иным, вы…
— Не получу ни дуита, — закончил Мэтью. — Я понял.
— Это хорошо. И еще одно. Я хочу знать первой. Не ради мести или каких-либо иных нехристианских мотивов, но… если действительно есть какая-то связь между этими тремя, я хочу быть поставлена в известность ранее, чем мистер Григсби напечатает это на потеху всему городу.
— Простите, но это звучит так, будто у вас… как бы это сказать? Есть основания для беспокойства.
— Мой муж очень многое скрывал от всех. Такова была его натура. Теперь я попросила бы вас меня оставить, поскольку я должна перед похоронами отдохнуть.
— Могу ли я вернуться в более удобное для вас время и продолжить нашу беседу? И с вами, и с вашим сыном?
— Вы можете записать свои вопросы, передать их мистеру Полларду, и они будут рассмотрены.
«Рассмотрены — еще не значит, что на них ответят», — подумал Мэтью, но возражать в его положении было бы неразумно.
— Так я и сделаю.
— Тогда всего вам доброго. И я бы еще добавила «доброй охоты».
Произнеся эти прощальные слова, она прошагала мимо него шуршащим вихрем накрахмаленной ткани и кружев, махнув Роберту, чтобы следовал за ней.
Когда Мэтью направился к двери, которую Гретль распахнула перед ним пошире, Поллард сказал:
— Погодите секунду на улице, я вас подвезу. Я возвращаюсь в контору.
— Спасибо, не нужно, — решил Мэтью. — Я лучше пройдусь.
Он вышел, и дверь за его спиной решительно захлопнулась. Ему это было все равно. Он зашагал по солнечной Голден-хилл-стрит мимо ожидающей кареты в сторону Бродвея, на запад.
Пришла мысль, что с агентством «Герральд» еще неизвестно как выйдет, но сейчас его впервые наняли как частного сыщика решать проблему.
Глава двадцатая
К десяти часам утра в субботу Мэтью вспомнил, что уже раз сто делал выпад и протыкал рапирой тюк сена. Сейчас, когда время подходило к двенадцати, он под руководством Хадсона Грейтхауза медленно отрабатывал фехтовальные движения. Со стропил на это глядели голуби, жаркий пот заливал Мэтью лицо и спину под промокшей рубашкой.
Грейтхаузу же такие мелкие неприятности, как размаривающий зной и физический дискомфорт, были абсолютно безразличны. Мэтью сипел и пошатывался, а Грейтхауз дышал легко и ровно, ловко двигался — обычный фехтовальный шаг, скрестный шаг, диагональный шаг, — а когда Мэтью на секунду ослабил хватку, клинок тут же выбили у него из руки резким движением, от которого загудели пальцы, а лицо передернулось гневом.
— Я тебе сколько раз должен повторять, что большой палец нужно держать в замке? А злость тебе не поможет победить в бою.