— Я пы софетофала фам попросить этого посетителя ухотить прямо сейтшасс.
— Гретль, все в порядке. Все в порядке. И вообще я просто болтал, правда, мистер Корбетт?
— Мы просто разговаривали, — ответил Мэтью.
Гретль не удостоила его даже презрительным взглядом.
— Миссис Теферик не тафала мне посфоления…
— Моей матери дома нет! — перебил Роберт, и звук его голоса, взлетевший на последнем слове, заставил Мэтью вздрогнуть. На белых щеках заалели красные вихри. — Моего отца больше нет на свете, и когда матери нет дома, глава семьи — я! Это тебе понятно?
Гретль ничего не ответила — только смотрела на него бесстрастно.
— Оставь нас одних.
Голос Роберта звучал слабее, и голова поникла, будто предыдущий акт самоутверждения оставил его без сил.
Она едва заметно кивнула:
— Как скашете.
И удалилась в глубины дома, подобно блуждающему гневному призраку.
— Я не хотел создавать сложностей… — начал Мэтью.
— Вы не создаете сложностей! Я имею право принять посетителя, если мне так хочется! — Роберт спохватился и попытался подавить внезапный прилив гнева. — Извините. Вы должны меня понять, неделя выдалась ужасная.
— Я понимаю.
— И не обижайтесь на Гретль. Она уже многие годы у нас домоправительница и думает, что она здесь главная. Ну, может, так оно и есть. Но сегодня с утра мое имя все еще было Деверик, и это был мой дом. Так что — нет, вы не создаете сложностей.
Мэтью подумал, что сейчас, наверное, самое время представить Роберту свои вопросы — он боялся последствий, если вернется вдова Деверик и увидит его без «тосфоления». Начал он так:
— Я не займу у вас много времени. Знаю, что у вас грустное занятие сегодня, и многое следует обдумать, но я бы просил вас подумать вот о чем: можете ли вы указать какую бы то ни было связь между доктором Годвином, вашим отцом и Эбеном Осли?
— Нет, — ответил Роберт почти сразу. — Никакой.
— Подумайте еще буквально секунду, иногда все бывает не так очевидно. Вот например: не случалось ли вашему отцу — простите мне неделикатный вопрос — самому заходить в таверны и, быть может, играть в карты или в кости?
— Никогда. — Снова быстро и без малейших сомнений.
— Он никогда не играл?
— Мой отец презирал азартные игры. Он считал, что это способ для дураков избавиться от своих денег.
— Хорошо. — Вроде бы это направление уже отработано, но интересно: что сказал бы покойный о своих молодых адвокатах, мечущих кости? — Вы не знаете, он когда-нибудь посещал доктора Годвина? В профессиональных целях или же просто как знакомого?
— Нашим врачом уже много лет является доктор Эдмондс. Кроме того, моя мать не выносит… не выносила доктора Годвина.
— Вот как? А можно спросить, в чем причина?
— Ну все же знают, — ответил Роберт.
— Все, кроме меня, — сказал Мэтью с терпеливой улыбкой.
— Ну, дамы. Сами знаете. В заведении Полли Блоссом.
— Я знаю, что в доме Полли Блоссом живут проститутки. Не совсем понимаю, при чем здесь это.
Роберт махнул рукой, будто раздраженный тупостью Мэтью.
— Моя мать говорит, что все это знают: доктор Годвин лечит этих дам… то есть лечил. Она говорит, что не дала бы ему до себя и пальцем дотронуться.
— Хм-м, — глубокомысленно протянул Мэтью. Он не знал, что доктор Годвин был врачом по вызову у девушек Полли Блоссом, но опять же — такая тема разговора не обязательно должна была возникнуть у него на горизонте.