— Совершенно невозможный человек! — послышался в коридоре голос. — Он сумасшедший, если не понимает, что сегодня вечером на улицах будет мятеж!
Это скулил Лиллехорн.
— К одиннадцати часам тюрьма уже будет забита! — Этого голоса Мэтью не узнал. Мог быть кто-то из магистратов. — А с ночными рыболовами что делать? А со стражей гавани? Если придет с корабля сигнал после полуночи, ему откажут в лоцмане?
— Он хочет, чтобы таверны были закрыты, вот в чем гвоздь проблемы! — Нельзя было не узнать голос Джеймса Байнса, и трудно было назвать его счастливым. — И отправить на улицу еще двадцать констеблей? Где ж мы найдем столько добровольцев? Или их под дулом мушкета гнать? Ну, так у меня и своей головной боли хватает! Я вам говорю: Григсби за это нужно арестовать!
Мэтью услышал шелест сминаемой бумаги.
— Нельзя его арестовать, — ответил тот же магистрат. — Кто же будет печатать извещения об указах?
— Черт бы его побрал! — взвыл Байнс. — Пусть только напечатает указы! А потом посмотрим, не получится ли пришить ему подрыв общественного спокойствия!
Хлопнула дверь, голоса зазвучали глуше. После этого Мэтью услышал совершенно определенный звук пистолетного выстрела — с этим звуком он сталкивался совсем недавно. Первой его мыслью было, что бабахает Байнс, срывая злость.
Но через несколько секунд раздался еще один выстрел, и Мэтью понял, что стрельба идет не из коридора, но внизу по лестнице и за дверью мансарды.
Что там делает Мак-Кеггерс, оставалось гадать, но у Мэтью были к нему вопросы, и сейчас, похоже, представился случай их задать, не важно, стреляет он там или не стреляет. Мэтью спустился к зловещей двери, решительно постучал и стал ждать с некоторым — довольно заметным, надо сказать, — трепетом перед неизвестным.
Наконец в двери открылась маленькая форточка и выглянул темно-карий глаз за линзой очков. Сперва он смотрел сердито, потом смягчился, когда владелец узнал посетителя.
— Здравствуйте, мистер Корбетт, — сказал коронер. — Чем могу быть полезен?
— Я бы хотел войти, если можно.
— Н-ну… сейчас я очень занят. Может быть, сегодня к концу дня?
— Я прошу прощения, сэр, но я вряд ли сегодня вернусь в Сити-холл. Даже определенно не вернусь. Вы не можете мне уделить несколько минут?
— Ну ладно. Несколько минут.
Засов отодвинули, повернулась дверная ручка, и Мэтью был допущен в самую таинственную часть здания.
Он переступил порог, и Мак-Кеггерс, одетый в коричневые панталоны и белую рубашку с закатанными рукавами, закрыл дверь за его спиной. Снова был задвинут засов, в чем Мэтью увидел демонстрацию желания Мак-Кеггерса, чтобы ему не мешали. В следующий момент, при дымном золотистом свете, струящемся в окна мансарды, он заметил, что Мак-Кеггерс создал здесь для себя отдельный мир — на самом верху самого высокого дома в городе, — и не на все элементы этого творения легко смотреть.
Прежде всего внимание Мэтью привлекли четыре человеческих скелета — три взрослых и один детский, — свисающие с потолочных балок. Также украшали стены штук тридцать черепов разных размеров; одни целые, у других недоставало нижней челюсти или каких-то костей. Там и сям макабрической декорацией расположились связанные проволокой кости ног, рук, кистей, грудной клетки. Поверх картотечных ящиков из дерева лежали медового цвета черепа и фрагменты черепов. На стене за ящиками — стенды скелетов вроде бы лягушки и летучей мыши. Кладбище скелетов, но только все без пылинки и сияет чистотой. Гордость коллекционера, подумал Мэтью. Мак-Кеггерс собирал кости людей и животных, как Мэтью собирал книги.