Наша армия стоит лагерем у Нетшталя три дня. Французы её не беспокоят. Ставка Суворова сначала располагается в Ридерне, а затем в самом Нетштале. Он ждёт Розенберга. Андрей Григорьевич идёт медленно: с ним тянется обоз русской армии, вернее то, что от него осталось. Продвигаться вперёд приходится по разбитой и заваленной трупами горной тропе, к тому же выпадает снег, опять льёт дождь, опускается туман. Опасаясь преследования, костры разводить генерал не разрешает. Две ночи его солдаты проводят на снегу, и к Гларусу арьергард русской армии выходит лишь 23 сентября[403].
Клёнтальское озеро по праву считается одним из самых красивых в Швейцарии. Оно относительно невелико около 3,3 квадратных километра[404] (площадь, например, Цюрихского озера равняется почти 90 квадратным километрам[405], то есть чуть ли не в 30 раз больше), но рельеф вокруг просто сказочный: высокие, покрытые лесом горные вершины, альпийские луга, вода словно зеркало и, между прочим, двухцветная водопады. К озеру ведёт асфальтированная дорога та самая, которая переваливает через Прагель, и ехать по ней отдельное приключение. Перепады высот велики, постоянные крутые повороты, непросто разъехаться со встречным транспортном, особенно с каким-нибудь трактором, и красотища вокруг В 1908 году на озере построили плотину с небольшой электростанцией[406], и уровень его существенно поднялся, так что болотистые берега, которые так мешали сражаться нам и французам, скрылись под водой. В этом месте мы останавливались на ночь, а наутро, как и авангард Багратиона, двинулись к Ридерну. Там мы искали дом, в котором располагалась штаб-квартира Суворова. Как уже много раз бывало в Швейцарии, дом этот мы поначалу проскочили, хотя стоит он, можно сказать, на главной улице. Четырёхэтажный, сероватый, с типично швейцарскими коричневыми окнами. Если ехать от озера, его нужно искать сразу же за мостом и справа, он третий по счёту от реки. Напротив какое-то здание типа склада, принадлежащее военному ведомству, с табличкой «P. Folk». Ну, а на фронтоне «нашего» дома, между вторым и третьим этажом, табличка другая, на которой на немецком написано: «Квартира генерала Суворова 1 октября 1799 года» (дата, естественно, по новому стилю).
Далее был Нетшталь. В нём, если ехать по главной дороге Кантональштрассе (Cantonalstrasse) на Нефельс, справа можно увидеть серый трёхэтажный дом, на фасаде которого сверху хорошо видна цифра «1799». Прямо перед ним, в крохотном скверике, мы неожиданно для себя нашли щемящий душу памятник тем событиям, не указанный ни в одном источнике, который у меня есть. Это даже не памятник, а небольшая чёрная скульптура-композиция на сером постаменте: всадник на коне (офицер?) и несколько совершенно измученных людей (солдаты?), из последних сил идущих за ним. Надписи никакой нет, но нам было ясно как Божий день, что это очередная дань памяти швейцарцев подвигу и страданиям нашей армии.
Далее был Нетшталь. В нём, если ехать по главной дороге Кантональштрассе (Cantonalstrasse) на Нефельс, справа можно увидеть серый трёхэтажный дом, на фасаде которого сверху хорошо видна цифра «1799». Прямо перед ним, в крохотном скверике, мы неожиданно для себя нашли щемящий душу памятник тем событиям, не указанный ни в одном источнике, который у меня есть. Это даже не памятник, а небольшая чёрная скульптура-композиция на сером постаменте: всадник на коне (офицер?) и несколько совершенно измученных людей (солдаты?), из последних сил идущих за ним. Надписи никакой нет, но нам было ясно как Божий день, что это очередная дань памяти швейцарцев подвигу и страданиям нашей армии.
В Нефельсе о жестоких боях того времени ничто не напоминает. Но тот самый мост мы легко нашли пешеходный, справа от дороги, если ехать по этому городку со стороны Нетшталя.
А Суворов 23 сентября собирает в Гларусе военный совет. Варианта дальнейшего движения русской армии, по большому счёту, три: вернуться в Муотенскую долину, прорываться дальше через Нефельс и уходить в Австрию через перевал Па́никс (Panixerpass). Великий князь Константин предлагает третье. Александр Васильевич с ним соглашается: отступать он не может исходя из личных убеждений, а на прорыв через Нефельс не решается, поскольку видит, в каком состоянии его армия. Здесь я хочу дать слово русскому военному историку, военному министру Российской империи, генерал-фельдмаршалу Дмитрию Алексеевичу Милютину[407], фундаментальный труд которого о Швейцарском походе Суворова так часто цитирую: «23 сентября собралось у Глариса [так он называет современный Гларус] всё, что оставалось ещё от армии Суворова; но в каком ужасном положении были эти остатки! Изнурённые беспримерным походом, продолжительным голодом, ежедневным боем; оборванные, босые, войска были без патронов, почти без артиллерии. Бо́льшая часть обоза погибла; не было на чём везти раненых. // Численная сила русских войск уже до того уменьшилась, что авангард князя Багратиона, состоявший из тех же самых частей, как при вступлении в Швейцарию и считавшийся в то время силою до 3.000 человек, теперь едва имел и 1.800»[408]. К этому следует добавить, что, увидев, что фон Линкена в долине реки Линт нет, русскую армию покидает со своим корпусом последний австрийский союзник Франц фон Ауфенберг.