На Сен-Готарде мы были трижды, причём один раз в страшный туман, так что легко смогли себе представить, как тяжело было тут сражаться в тот день. Фотографировались у уже упомянутого мною памятника, купили, кстати, прекрасные книжки о Швейцарском походе, но вот небольшой бюст Суворову, установленный на южном склоне, не нашли. Не успели мы посетить и так называемую Часовню павших, в которой похоронены наши солдаты, погибшие при штурме этого перевала, а также уже в 1976 году перезахоронены останки русских солдат, погибших во Второй битве при Цюрихе[149] (я вскоре расскажу о ней). А пока, пользуясь моментом, хочу сказать ещё пару слов о памятнике, поскольку история его установки необычна и, можно сказать, чисто русская.
В 1999 году героической эпопее нашего фельдмаршала исполнялось 200 лет. За год до этого, 16 июля 1998 года Государственная Дума Российской Федерации принимает специальное постановление «О 200-летии Швейцарского похода Суворова», в котором предлагает Президенту России издать соответствующий указ, а правительству и органам власти субъектов федерации изыскать для праздничных мероприятий соответствующие деньги[150]. Предполагалось, очевидно, что часть из них пойдёт на сооружение памятника на Сен-Готарде. Но, как это часто бывает в нашей стране, бумагу выпустили и успокоились, а деньги так никто и не выделил. На помощь пришли швейцарцы. По инициативе жителя крохотного, но независимого княжества Лихтенштейн[151] барона Эдуарда (Александровича) фон Фальц-Фе́йна[152] в Швейцарии и ряде других зарубежных стран было собрано 200 тысяч швейцарских франков. Нашёлся и скульптор Дмитрий Никитович Тугаринов[153], как раз в это время работавший на реставрации мемориала у Чёртова моста (об этом монументе чуть позже). Он взялся соорудить соответствующий памятник, причём купил глину-пластилин для изготовления его проекта на свои собственные деньги, заработанные здесь[154]. Работал он прямо на месте, и именно ему принадлежит идея изобразить рядом с нашим полководцем Антонио Гамму. Дело в том, что в этой стране, скажем так, не приветствуются какие-либо военные символы других стран[155], в том числе, естественно, и памятники иностранным военачальникам. Поэтому Тугаринов посвятил свою композицию в первую очередь как бы швейцарцу, отодвинув Суворова на второй план (он ведь следует за Гаммой) и элегантно обойдя таким образом существующее ограничение. Да ещё и припрятал под плащом Александра Васильевича едва заметную шпагу[156].
Кстати говоря, как можно догадаться по имени и отчеству упомянутого только что барона Фальц-Фейна, происходил этот совершенно замечательный человек из России. Его предки, которые относились к древнему германскому роду Аска́ниев[157], приехали в нашу страну из Германии, да так и осели на Украине, недалеко от Екатеринослава (в 1796 году он получил название Новороссийск, потом в 1802 году вновь стал Екатеринославом, в советские времена был переименован в Днепропетровск, а сейчас называется Днепром[158]). Между прочим, они приходились дальними родственниками русской императрице немке Екатерине II, которая относилась к Ангальт-Цербстской ветви этого рода[159] (ведь её полное немецкое имя, как я писал ранее, было София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская-Дорнбургская[160]). В XIX веке семья Фальц-Фейнов владела, помимо прочего, крупнейшим в Российской империи овцеводческим хозяйством и одним из лучших конезаводов[161], винным заводом, кондитерской фабрикой и консервным производством, а родственник Эдуарда Александровича Фридрих Эдуардович в 1856 году основал один из первых заповедников на территории Российской империи Асканию-Нова[162], который сегодня располагается в Херсонской области Украины[163]. В 1918 году семье Эдуарда Фальц-Фейна посчастливилось вырваться из революционной России (его 84-летнюю мать, которая не захотела уезжать, застрелили через год коммунисты[164] просто так, потому что была помещицей), а сам он в конце концов обосновался в Лихтенштейне. В 1936 году барон становится основателем Олимпийского комитета этого княжества, несёт флаг Лихтенштейна на зимних Олимпийских играх 1956 года в итальянском Кортина дАмпеццо и на летней Олимпиаде 1972 года в немецком Мюнхене.
Но россияне должны быть признательны ему, естественно, не за это. В Санкт-Петербурге он оказывает помощь Суворовскому училищу, в 1984 году вносит решающий вклад в возвращение в Россию праха великого русского певца Фёдора Ивановича Шаляпина, долгие годы ищет украденную фашистами Янтарную комнату (не находит, но зато добивается возвращения в Россию единственных вещей, оставшихся он неё, комода из красного дерева и части мозаики), дарит Воронцовскому дворцу в крымской Алупке картину известного русского живописца XVIIIXIX веков Дмитрия Левицкого «Портрет князя Григория Потёмкина», передаёт во дворец в Ливадии уникальный ковёр с портретом последнего русского императора Николая II подарок царю от иранского шаха и возвращает нам ещё множество сокровищ русской культуры и истории. Посетить Россию барон Фальц-Фейн получает возможность лишь в семидесятилетнем (суворовском!) возрасте, в 1982 году (в Международном олимпийском комитете он активно и успешно отстаивает кандидатуру Москвы как столицы летних Олимпийских игр 1980 года, вот советские коммунисты и разрешают ему приехать), и уже после свержения их власти в нашей стране награждается тремя российскими орденами. А в Швейцарии, в городе Гла́рус (о нём тоже речь ещё пойдёт впереди) он основывает музей Суворова[165]. Умер этот замечательный человек в 2018 году, дожив до ста шести лет.