варьирующие пушкинские стихи о двух зорях из «Медного всадника» («Одна заря сменить другую / Спешит, дав ночи полчаса»81). Кстати, к Блоку, по-видимому, 15 августа 1916 года, обращено стихотворение «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес», датированное тем же днем, что стихи эпиграфа к пьесе «Каменный Ангел».
Скорее всего, в «Каменном Ангеле» и сознательная перекличка со стихотворением Ахматовой «Широк и желт вечерний свет» (1915) из сборника «Белая стая» (издания 1917 и 1918 годов):
Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.
Цветаева могла знать эти стихи еще по публикации в «Русской мысли», 12 за 1915 год. Сборник «Белая стая» был подарен Цветаевой Ланном (об этом упомянуто в письме Цветаевой к нему от 6-го русского декабря 1920 г.). В письме Али Эфрон к Ахматовой марта 1921 года строка о «Белой Стае»: «Белую Стаю Марина в одном доме украла и целые три дня ходила счастливая» (VI, 205).
Среди ангелов цветаевской пьесы, таким образом, оказываются и А. С. Пушкин, и Наполеон, и его сын Орлёнок, и поэт А. Блок, и А. Ахматова, и герой земного романа Н. А. Плуцер-Сарна, и подруга С. Парнок, и муж-воин С. Эфрон, и артист Ю. А. Завадский. Можно сказать, пьеса памятник Любви в разных ее ликах.
Марина Цветаева заново переписывает пьесу с самого начала, вводит ремарки. Приведем примеры того, как шлифовался текст:
Вероника (Аврора):
Здравствуй, радость,
Здравствуй, рай,
Это я!
Ясная заря твоя,
Праздник твой!
Ну скажи мне, как дела?82
В беловом тексте речь Авроры значительно короче, будничнее, ближе к разговорной речи:
Здравствуй, ангел!
Это я. Как дела?
Много из низу ковшей?
Вниз колец?83
Символичен в пьесе колодец. Цветаева-поэт пишет стихи, и каждое стихотворение связано с любовью к земному существу и напоминает об Ангеле как идеальном адресате стихов. В воображении поэта живет некий идеальный слушатель, и все «кольца», бросаемые в колодец, не только подарки Ангелу, это символы забвения отгремевших чувств в творчестве. Персонажи пьесы воплощают авторские страсти. Эти страсти идут «на поклон» к Ангелу. Одно из воплощений таких страстей Монашка. В первоначальном тексте первой картины Цветаева рисует непривлекательный женский образ, в окончательном Монашка соткана из противоречий, ее ресницы прекрасно-длинны. Она хотела бы любить по-земному, а должна молиться богу. В первоначальной редакции:
Монашка
Мои щеки желты и впалы,
Я проста, как ребенок малый.
Даже <пропуск в рукописи> боюсь,
Все молюсь, все молюсь, все молюсь84.
В окончательном тексте (38 стихи) длина ресниц уподоблена стрелам, что у Цветаевой является излюбленной метафорой мысли; ресницы соотносятся с любовными стрелами Амура:
Монашка (опускаясь на колени)
Прохожу, опустив глаза.
Мне любить никого нельзя.
А ресницы мои длинны,
Говорят, что они как стрелы!
Но в том нету моей вины:
Это бог их такими сделал!
Я ресницами не хвалюсь.
Все молюсь, все молюсь, все молюсь.
Окончательный вариант интереснее по конфликту между потребным и данным, между природой и назначением. Женская природа борется в Монашке с необходимостью молитвы. Другой персонаж пьесы, Веселая девица, тоже похожа на самого поэта, поскольку еще в утробе матери пела песни. Рождение в мир освобождение от плена, возможность любви и творчества:
Я <у> матушки в утробе
Песни пела, билась,
Чтоб на волю отпустили.
Родилась влюбиилась.
Рисуя портрет возлюбленного, Веселая девица противопоставляет его каменному Ангелу:
Ты не сердись, ты чан с <святой> водой,
Ты каменный, а он ведь был живой!85
Последний мотив сохранится и в окончательной редакции, но станет резче:
И чорт с твоей водой, какой в ней толк!
Какой ты ангел, каменный ты столб!
Аврора
Во второй картине Венера произносит слова, которые применимы к самому автору пьесы:
Последний мотив сохранится и в окончательной редакции, но станет резче:
И чорт с твоей водой, какой в ней толк!
Какой ты ангел, каменный ты столб!
Аврора
Во второй картине Венера произносит слова, которые применимы к самому автору пьесы:
Та в монастырь, та законным браком,
Ну тебя, чертова жизнь, к собакам!
Эх, уж давно бы легла под снег,
Каб не Венерин мой вечный век!
Именно вечный век Венеры, богини, ассоциировавшей с любовью и с произведениями искусства, помогал Цветаевой жить в Москве девятнадцатого года, писать стихи, помнить о второй своей сути, выражаемой через стихи, о своей вечной ролипоэта. Венера в пьесе творительница не только чужих любовей, романов, страстей, благодаря ей слагаются стихи; бормочущая над чугуном Венера близка Колдунье (поэма «На Красном Коне») и Кормилице («Федра»). На образ Венеры, прикинувшейся в пьесе Настоятельницей храма или Богоматерью, повлияло стихотворение «К **» («Ты богоматерь, нет сомненья») (1826), в котором двадцатисемилетний Пушкин рисует бога красоты и портрет Богородицы Красоты, матери бога любви Амура и богапоэтов:
Есть бог другой земного круга
Ему послушна красота,
Он бог Парни, Тибулла, Мура86,
Им мучусь, им утешен я.
Он весь в тебя ты мать Амура,
Ты богородица моя.