Муж заглушил мотор, вышел из машины, хлопнув дверцей. Мария посидела немного, подождала объяснений и, не дождавшись, вышла следом.
С холма открывался вид на широкую равнину, простирающуюся до горизонта.
Мария скрестила руки на груди и зевнула:
Ну и зачем ты меня сюда притащил?
Он молчал, как истукан с острова Пасхи, затем поднял руку и указал вдаль.
Видишь тот флажок на шесте?
Мария сощурила глаза и с трудом разглядела на горизонте кусочек ткани, трепыхающийся на ветру.
Вижу. И что?
Там кончаются наши владения.
Допустим. А можно узнать, что ты собираешься делать со всей этой землёй?
Он впервые за всю дорогу от дома посмотрел на неё.
Я не собираюсь. Я уже сделал.
Мария тяжело вздохнула.
Наум кашлянул в кулак:
Посмотри внимательнее. Что ты видишь?
Она видела два гигантских поля, разделённые полосой. Одно до горизонта было густо засажено плодовыми деревьями. На другом поле чернела распаханная земля, на нём росло всего с десяток яблонь.
Это твоя «отдушина»? спросила она.
Он кивнул и сказал, покрутив пальцами обручальное кольцо:
Тридцать лет назад я дал клятву быть с тобой, несмотря ни на что. Я был верен тебе, хотя ты и подозревала меня в измене. Заботился о тебе, когда ты болела. Растил вместе с тобой детей. Но, знаешь, в той клятве ни слова не было сказано про обиду. А я, хоть убей, не был к этому готов.
Марии показалось, что он сейчас снимет кольцо и бросит его прочь. Но он перестал терзать безымянный палец и указал на поле с десятью деревьями.
Когда я понял, что долго с тобой не выдержу, я купил эту землю и стал сажать по одному дереву, каждый раз, когда на тебя обижаюсь.
Наум внимательно посмотрел на жену.
Затем я понял, что этого недостаточно и стал сажать деревья всякий раз, когда на меня обижаешься ты.
Мария поёжилась, новым взглядом окинула поле, густо засаженное яблонями. Она видела, что до самого флажка тянется фруктовая плантация. Её щёки запылали огнём, глаза гневно вспыхнули: «Что за комедия?! Он думает меня перевоспитать? Нашёлся, святой!»
Наум пристально следил за её лицом.
Эй, Мария!
Что? она отвернулась от него, от деревьев, которые мозолили глаза.
Так, ничего. Я на всякий случай засунул в багажник ещё один саженец.
Она всхлипнула, незаметно вытерла щёку.
Так сажай! Ну! Давай устроим цирк. Покажи всем, какая у тебя ужасная жена!
Наум подошёл сзади, тихонько обнял её за плечи. Она вздрогнула.
Мария, извини, но на твоём поле не осталось места.
Она почувствовала, как он затрясся, и в первые секунды не поняла, что происходит.
«Да, он хохочет. ХОХОЧЕТ!»
Сначала Мария хотела обидеться, потом подумала, что глупо, если он пойдёт сажать новое дерево, ведь для яблони нет места. Да, не всё ли равно, будет он снова сажать дерево или нет?! А если всё равно, то почему она должна обижаться?
Она вконец запуталась, и тогда
в груди её шевельнулись какие-то ржавые шестерёнки, затрещали, заохали. Мария вскрикнула, вдохнула сырой воздух и захохотала.
Щёки заболели, свело живот, каждое вымолвленное слово снова и снова запускало взрывы смеха
«И не лень тебе было?»
«Тебе ж не лень было дуться!»
Она дала ему подзатыльник, Жданов согнулся от хохота пополам.
«В следующий раз», задыхаясь, еле выговорила она. «В следующий раз я буду заводить свинку, каждый раз, как ты бросаешь на пол свои носки!»
Она дала ему подзатыльник, Жданов согнулся от хохота пополам.
«В следующий раз», задыхаясь, еле выговорила она. «В следующий раз я буду заводить свинку, каждый раз, как ты бросаешь на пол свои носки!»
«Значит, у нас скоро будет ферма!» отвечал муж, вытирая выступившие слёзы.
Потом они отдышались, обнялись и сели в машину, оставив на холме тридцатикилограммовый груз, давивший им на плечи долгие годы.
Автомобиль весело покатился с горки.
Не посаженное на «Поле Обиды» дерево пошло на продажу.
Взрослый
Алёша сильно изменился за последний месяц. В осеннем лагере для подростков, где он проводил радостные и волнительные дни, где участвовал в конкурсах и ходил на вечерние танцы, где была школа с нескучными учителями и где не задавали домашних заданий, Алёша впервые узнал о жизни всю правду.
Тут он испытал и горечь предательств, и азарт полночных приключений, принял законы настоящей дружбы и встретил, наконец, любовь всей своей короткой жизни. Возлюбленная его жевала фруктовую жвачку, носила короткую майку и была подстрижена, как мальчик. Взгляд у неё был озорной, а по вечерам таинственный. Смеялась она обычно так звонко, что Алёша краснел и терялся.
Теперь он много молчал. На мир глядел взглядом морского волка невозмутимо, с философией. И даже прыгая с бетонного парапета на асфальт, сохранял в лице героическое выражение.
Здесь же он научился курить, не кашляя и не вдыхая глубоко противного дыма. А также выражаться словами, которые делали его в чужих глазах выше ростом и шире в плечах.
Алёша заканчивал седьмой класс, и не было никаких сомнений жизнь его скоро пойдёт в гору: ведь нет на земле человека, с которым он не смог бы найти общего языка. Теперь у него появились новые знакомые из самого Центра Города. Иметь таких приятелей большая гордость.