При этом весьма вероятно, что эта пощечина напрочь лишила ее либидо, потому что, когда мы оказались в постели, она повела себя так, словно секс и она вещи абсолютно несовместимые. Пощёчина эта была так, для профилактики, я знал женщин, которых пощёчина даже заводит, потому что уверен как минимум 80% из них являются мазохистками. Но Светлана не захотела выполнять в постели даже простые вещи, так я ей пригрозил, что трахать тогда буду до самого утра. Ну, тогда она сделала, конечно, что я просил, но с таким пренебрежением, с таким отсутствующим видом, что мне стал противен сам половой акт с ней, и я, кое-как кончив, навсегда в ней разочаровался. Конечно, я не собирался трахать её до утра ещё чего? поэтому как только кончил, сразу же домой отправил, то есть на первый этаж. Самое интересное, что на наших дальнейших дружеских отношениях этот случай никак не отразился, но к совместному сексу мы до сих пор испытываем обоюдную антипатию.
Мои воспоминания прервал заскрежетавший в замке ключ, и вот на пороге показался Кондрат. Сняв ботинки, он выпрямился, затем, видимо заметив мою обувь, шагнул в кухню и вытаращил на меня глаза.
А ты что тут? Ольга, что в нашем доме делает мужчина в такое позднее время, а? голос Кондрата был грозен, но я чувствовал в нём какую-то неуверенность.
Ольга усмехнулась, но промолчала.
А я это тебя здесь жду, пробормотал я, обоими глазами подавая Кондрату сигналы, но он, ничего не понимая, продолжал:
Я тебя серьёзно спрашиваю, что делает этот товарищ в моём доме?
На этот раз даже мне стало смешно.
А это я его пригласила, спокойно ответила Ольга, подходя к мужу почти вплотную и поднимая на него глаза. Чтобы он тоже видел, кого ты в моей машине по вечерам возишь, он разве не имеет на это права, не он ли нас с тобой познакомил?
Кондрат от этих слов сразу сник.
Пожалуй, я пойду, пробормотал я, направляясь в прихожую, а вы тут как-нибудь сами без меня.
Зачем же, Савва, не торопись, сейчас вот вместе и пойдёте, Кондрат только сумочку со своими вещами заберёт, правда, Кондрат?
Я это Оля, это всё просто начал говорить он, но Ольга его перебила сказав:
Идите в комнату и пока поговорите, Савва, между прочим к тебе по делу пришёл, а я тут подумаю что с тобой делать.
Мы курили на балконе и шептались, поминутно поглядывая на дверь, ведущую в комнату.
Какого хера ты возишься с этой Светкой, не пойму, выговаривал я своему товарищу в сердцах. Олька классная баба, мне, признаться, даже немного её жалко. Не созрел ты, Кондрат, для семейной жизни.
А ты что, перезрел, что от Марты сбежал? спросил он хлёстко и я неожиданно для самого себя рассмеялся:
Ну да, перезрел и упал с семейного дерева, как плод червивый. И, затем уже серьёзно: Наши с ней отношения, брат-Кондрат, попросту истощились, морально истощились и такое бывает. Бабе неймётся, что она, по словам многих, такая красивая, что может да и должна многим принадлежать, а муж у неё всего один. А может, она в юности не успела нагуляться, я слишком рано подвернулся. Измену её я, ты же знаешь, тоже не сумел простить, наш брак именно от этого под откос покатился. Ну и семья их тоже, родители жены в смысле, сам понимаешь, ни один, ни другая не служат детям примером для добропорядочной жизни; так еще и воспитание в семье никакое, так что здесь и спрашивать не с кого. Так на мне одном семь лет и продержались наши отношения, а семь лет, ты же знаешь, критический для любой семьи возраст, вот и подошло дело к финишу.
Кондрат, не перебивая меня, то и дело кивал.
Закончив наш с ним разговор, я ушёл, ушёл один, а Кондрату с Ольгой предстояло ещё выяснение отношений.
А ещё через полгода и их отношения подошли к критической точке. Ольга тогда ещё не верила, что это всё, конец их семейным отношениям, надеялась на что-то, приходила по вечерам в бар, как когда-то Марта ко мне; в один из таких вечеров мы случайно оказались вместе за одним столиком.
Я, помнится, лишь заглянул туда с девушкой, а Ольга уже сидела там одна со стаканом сока в руках. Кондрат уступил своё место за стойкой напарнику и подсел к нам, чуть позже появился Стаук; по какому-то поводу мы решили выпить, скорее всего, это был какой-то праздник. Но я всё это время помнил, что мне с Ольгой предстояло разобраться в одном вопросе: как-то раз, в неподходящем месте, вступив в разговор с уважаемыми и уважающими меня людьми, она за глаза, бесцеремонно, вылила на меня целый ушат грязи. Я всё думал, как бы мне с ней поговорить, а тут как нельзя кстати она со своим стаканом, не спрашивая разрешения, пересела за наш столик. Несколько минут я молчал, но вскоре мне показалось, что настало время с ней объясниться.
Олечка, зачем же ты так поступила, я имею в виду ваш разговор с П. и Ш.? пододвинувшись к ней, спросил я. Не я ли все эти годы был добр к тебе, чем же я заслужил такое отношение с твоей стороны, чем тебя обидел?
Так просто захотела и сказала, упрямо насупилась она. Правду сказала, нет разве?
Ты начал было я, затем криво усмехнулся и поднял свою рюмку с коньяком на уровень глаз, да кому нужна эта правда? Ну да ладно, сказано хотя бы честно. Давай в таком случае выпьем за тебя, дорогая Ольга, за непредсказуемую женскую логику. Я потянулся своей рюмкой, чтобы чокнуться с ней, а она наотмашь ладонью ударила по моей руке рюмка вдребезги, все сидевшие оказались облитыми коньяком, а мне в щеку воткнулся кусочек стёкла.