Ты когда родился?
В 1962-м. Как-то в меня стреляли солью, а могли и дробью! Улица воспитывала. Почти нормально воспитывала.
Витя раздавал все. Ремонт делал людям бесплатно.
В Китае говорят: «Доброму человеку не надо думать о старости». Витя очень четко соответствовал этой поговорке.
Беседовала Светлана МуксунВадим Дубичев
Читал и смеялся
Мой рассказ «Индейка счастья» был опубликован в 1993 году в российской газете «Доверие». Спустя некоторое время встретил Витю Махотина сунул ему газетный номер и попросил прочитать. Если уж обидится художники народ сложный! то пусть при мне. Хотя рассказ был не о нем персонально, а обо всех нас как жили мы тогда. Витя читал и смеялся. Я курил. Светило солнышко. Хорошее было время.
ИНДЕЙКА СЧАСТЬЯ
«Ты постигнешь непогрешимую красоту человеческих страданий, о каждое из которых споткнется твое сердце». Я поставил точку в рассказе, закрыл записную книжку, и в это время в редакцию вошел художник-иллюстратор Шабуров. Невысокого роста человек, похожий на капибару. Про капибару я вычитал в книжке Даррелла.
Слушай, Дубичев, скажи мне телефон Вити Махотина.
Махотина я знаю, но телефона его у меня нет.
Откуда знаешь? неприятно усмехается.
Иногда я его люблю. Иногда совсем не люблю. Но Махотина знаю. Или путаю с кем-то.
Может, и путаю, но вроде слышал про такого.
Понятно
По телефону спрашивают, может ли наше издательство напечатать японские календари. Пока я соображаю, что такое японские календари, интересуются туда ли попали.
На всякий случай говорю, что попали туда, но прошу перезвонить завтра.
Но вы можете напечатать именно японские календари?
Можем. Но завтра
Скажите пожалуйста, телефон художественных мастерских на Онуфриева, это Шабуров звонит по 09. Начало фразы он произносит агрессивно, финал мягко.
Спасибо Это художественные мастерские? А Махотина можно? Не знаете такого! Спасибо
Какие новости хорошие? спрашиваю у Шабурова.
Какие тебе новости Никаких новостей нет.
Сидим. Молчим.
Снова набирает номер.
Не берут
А кому звонишь?
Арбеневу в издательство.
Ждет.
Может, обедает. Женя в два часа дня ходит в столовку обедать. Сейчас как раз два часа.
Где обедает?
В столовой какого-то института, начинаю злиться.
Сам ты обедаешь, слушает гудки. Он давно уже обедает у себя в издательстве. Сидит и ест бутерброды с
черной
Икрой
Соплей, понимает, что каламбур неудачный, и, сделав сердитое лицо, кричит в телефонную трубку: Здравствуйте, позовите пожалуйста Женя, это ты? Евгений Владимирович, у тебя есть телефон игнатьевской жены? А-а-а! Он сам у тебя, дай его
Подмигивает мне и оживляется. Рад. Привет, слушай, ты телефон Вити Махотина знаешь? А жена твоя?
Я вычитываю чью-то рукопись, механически исправляю ошибки и слушаю, как в соседней комнате главный редактор ругается с коммерческим директором. Коммерческий устроил форменную истерику и кричит о несоответствии политических платформ, что в фирме работают не единомышленники и что он почему-то в связи с этим слагает с себя всякую финансовую ответственность.
Хочется подойти к нему и шлепнуть толстой рукописью по его курчавой голове. Не знает, досадует Шабуров.
Слушай, а может, никакого Махотина и нет?
Нет, я с ним знаком, говорит Шабуров как-то неуверенно и начинает саркастически улыбаться.
Смотрю в потолок и мечтаю. Вдруг никакого Махотина нет, а картины его есть и они талантливые. А потом оказывается, что автор этих картин я. Все удивляются как же они такой талант проглядели! А я скромно улыбаюсь и пью водку за чужой счет.
Возвращаюсь к рукописи и с ненавистью ставлю запятую, которой нет на положенном месте.
Шабуров сидит тихим зайчиком и о чем-то думает. Затем оглядывает комнату и вскрикивает:
О-о, позвоню-ка я в кукольный театр! Там его точно знают.
В трубке слышны длинные гудки.
Может, обедают, предполагаю я.
У тебя все обедают, придурок.
Сам придурок, снова утыкаюсь в рукопись.
Не слушая вопли Шабурова, который просит дать ему телефон студенческого театра УПИ, где точно знают телефон Махотина, вычеркиваю полстраницы мелодраматического рассказа, без которой текст превращается в мрачную фантазию садиста-упыря. Рассказ мне начинает нравиться. Надо убедить автора в необходимости такого сокращения.
Чай будешь? спрашивает меня наборщица Света.
Буду, отвечает за меня Шабуров, и мы идем пить чай.
В вазочке лежит печенье, а рядом на бумажке сахар.
Раньше я клал в стакан три ложки сахара, рассказывает Шабуров. А теперь только две.
Я ем печенье и молчу. Хочу домой.
А брат мой Игорь клал в стакан восемь ложек сахара! Да-да, кивает головой Шабуров на удивленные крики Светы, которая вообще натура легко возбудимая.
Из них три ложки сахара не растворялись, за что брата моего Игоря пороли. Но все равно чай был сладок, как сироп. А я кладу две ложки сахара, продолжал Шабуров. Вот, одну кладу, насыпает. И вторую, насыпает вторую.
И диабетом его пугали, и что кишки слипнутся, и все ничего. Игорь пил чай с восьмью ложками сахара, и никто не мог отучить его от этой привычки.
Шабуров пробует чай и добавляет третью ложку сахара.