А вот и эффект бумеранга я один сидел как насос, читал по журналу «Защиту Лужина» (одно из двух единственных гениальных набоковских произведений), заходит дед и давай: хуль ты пьяный сидишь, вид мне тут воссоздаёшь!
А вот и эффект бумеранга я один сидел как насос, читал по журналу «Защиту Лужина» (одно из двух единственных гениальных набоковских произведений), заходит дед и давай: хуль ты пьяный сидишь, вид мне тут воссоздаёшь!
Бывало спросишь у Дядюшки-дедушки что-нибудь конкретное, например: где взять тряпку для пола, а он ответствует: Мы всё зделаем, погодите ребята некогда, а так жизнь, её не обманешь!.. Я уж пробовал не получилось. Мой Вовка тоже вот женился, а потом вон и пшик Не тем вы занимаетесь, не с того жизнь свою начинаете Я полгорода вон построил, а жизнь, её не износишь, как ту ру А вы тут, б, валяетесь Б! бочку-то из двора! алюменивую! по-русски сказать сп ли! Я вам, б, всё и то, и то, и сё, а вы, абряуты (я думаю, искажённое народным обиходом «обэриуты» весьма по адресу, дед!), у вас сп или, а вы, б Чтоб у меня порядок был! При словах «Чтоб у меня порядок был!» или там «Чтоб у меня умывальник был!» он жёстко бил ребром ладони по другой. Мы всегда ему удивлялись, а напрасно. Как-то раз мы прозрели, что уважаемая в годах Дядь Володя Макушка всегда при таких пассажах (то есть всегда, олвэйз!) была, мягко говоря, в подпитии. Ну благо и мы зачастую
Впрочем, деда мы всегда побаивались. Каждый его приход был маленькой катастрофой. А иногда и довольно большой
Дверь даже забыли закрыть на крючок. Я слышал, как вошёл Дядюшка дед, уже с порога начиная свою проповедь о жизни сей. На полу в коридоре находилась блевотина (вообще это характерно не для меня, а конечно же! для ОФ, но я отчего-то взялся блевать в эти дни, причём на одном месте, а именно: на половике в прихожей, встав на четвереньки для твёрдого упора). На столе курили (а здесь, по соображениям дядь Володи и я его в этом очень поддерживаю! курить нельзя), кругом валялась всякая непотребщина, наподобие укропа и прочей дряни из огурцов или бычков, затушенных об остатки съестного. Собственно в комнате половики были собраны в кучу, на полу же валялись одеяла опять мы барахтались-вахлакались-вакхакались в них, а также стекляшки от люстры, сшибленные высочайшей макушкой Санича, и даже кровь; а на подоконнике, где лежали мой паспорт, моя зачётка и мой реферат по Державину (хороший), г-ном ОФроловым-Великим (Greatest est как он подписывается), б дцким гомогномом, было наблёвано прямо во всё это.
У нас в комнате две постели на них дедушка увидел четырёх человек. ОФролов и Михей, которые намедни коблили и козлили по новому нашему обычаю в стиле «без стыда», лежали теперь среди нас абсолютно голые, особенно ОФ.
Он присутствовал в довольно тесном и замысловатом сплетении с саничевой ногой и выказывал на свет божий свою длинную промежность.
Дядя Володя покряхтел.
Я решил притвориться спящим, чтоб отсрочить.
Дядюшка дед покряхтел ещё, и мне показалось, что он расстёгивает ширинку. И щекочет к тому же ОФролову лапу.
Щёлкнул ремень. Я затаился. С замиранием сердца.
Дед как-то уж хотел ощупывать офроловские ноги и что-то копошился в штанах. Я вынужден был поднять голову. Дед отшатнулся, потрясая демонстративно ремнём «Б, убью!» и опустил руку на нашего Сашу
Потом я смеялся и говорил, что, мол, если вот мало-мальски не я, то был бы ты, Саша, опущен не только физически, но потерял бы и честь свою (а есть ли честь, когда совесть не-есть?), но мне никто не поверил.
5
Приехав вечером, зайдя, долив урины для таза, открыв дверь, я обомлел: стоял гроб.
Плотно закрытые двери комнаты со скрипом отврезились и показался ОФролов. Он был как бы обдолбан и говорил почти шёпотом.
Вот, Лёнь, дед-то чё нам подсунул! Сижу вчера вечером, заявляется деда пьянищий, с какими-то мужиками, орёт «Заноси!», вносят гроб с бабушкой, говорит: у вас дня два пусть постоит (это его сестра, что ли), а потом ещё выносить поможете. Поставили на табуретки и смотались. А я остался Загипнотизированный присутствием гроба, я застыл на месте и мало понимал, что он говорит. Иди, сюда заходи, у меня тут еда Вот Я конечно человек, ты знаешь, не особо суеверный подошёл, осмотрел всю бабку она не страшная и маленькая совсем Бабушка хорошая никакого злого умысла в ней нет никакой жизни как из воска как икона какая-то рельефная лицо, а сама сухая, как из соломы Я наварил еды, перенёс всё в эту комнату, поел, потом окифирел, почитал от Спиркина и лёг спать
Ну! вдруг словно проснулся я.
Он внимательно посмотрел на меня: я стоял в каком-то ступоре в центре другой комнаты около импровизированного стола и не решался притронуться к пище рису с тушёнкой, который аппетитно дымился, остывая.
Что «ну»? Да ты поешь, Лёнь, не бойся, а то остынет Я, значит, лёг спать, сам лежу, всё нормально, но ловлю себя на мысли, что думаю всё об одном. Б ть! вскакиваю и туда, включаю свет и смотрю в лицо бабке. Серое какое-то, как каменное, ничем не пахнет, никто не шевелится Смотрю на часы без одной двенадцать. Думаю: подожду эту минуту. Раз стрелки вровень раз ничего. Скрутил самокрутку, сижу, курю. Только всё как бы кружится вокруг неё и меня думаю: откуда такое визуальное ощущение? и вспомнил наконец: фильм «Вий»! Ну, русский, 68-го, кажется, года Насмотришься всякой гадости, а потом тебе всё и представляется, тьпфу!