Было муторно, всё болело, клонило в сон, но я решил идти. Да не один, а с О. Фроловым. Я встал, расправил ещё немного чайник и поставил его. Разбудить этого сегрегата дело невыполнимое, но профанка Репа подсобила мне водою, да он ещё не так долго спал, а следовательно, не так далеко ушёл в «сказочные миры» и французскую революцию или просто не очень много выпили. Репа ощупала ему голову, найдя две шишки, потом зачем-то и мою, найдя несколько седых волос, пообещала что «всё будет», а ОФролову, пожелавшему большей конкретики, была обещана бутылка пива; она также посоветовала взять с собой «мыльницу».
Вскоре недалеко от нас образовалась группка выпивающих это вроде были «психи», но видимо с младших курсов, поскольку мы их не знали. Там были три девушки. Я присматривался в полутьме к одной из них словно непонятно зачем попавшей в эту глухомань француженке высокой девушке в элегантном светло-розовом или бежевом пальтишке, слыша вульгаризированный смешок, грубоватый вокал, какие-то «не наши» интонации, из-за которых и сами слова не разобрать и не верил своим глазам и ушам: неужели это она?! Ей дают пластиковый стаканчик, она берёт, ей наливают водки, она опрокидывает, запивая её из полторашки, кажется, с тархуном. Привычная картина но это же она Уть-уть?! И не раз
Уть-уть, что ль, Лёнь, да? громко поинтересовалась Репа.
Кажется, это она, вздохнул я.
Мила Йовович, б ть, закашлялся ОФ, коверкая ударенье, предвкушая мою реакцию, шлюха Бессона! Я бы даже сказал: Бессовестная, Без Сна, Без Носа вспомним Гоголя, хгы-гы!
Ничего, нормальная чикса, продолжая комедь, одобрила Репа, жрёть что твой Санич! и подтолкнула меня под локоть с бутылкой: Иди, Лёня, познакомься, что ли ты ведь тоже жрёшь и к тому же гениален
Я вскочил, выхлестав четверть баттла из горла, схватил рейку, которые в изобилии валялись рядом, и накинулся на Репу, пару раз протянув её по хребтине. Она тоже схватила палку, вооружился также и ОФролов, чрезвычайно сильно оскорблённый тем, что я допил последнее мы стали драться на всю дурачую катушку били друг друга со всего замаха и чем попало толстыми рейками с острыми краями и с торчащими гвоздями они с треском ломались, разлетаясь во все стороны, мы хватали новые прыгали, крутились, орали, фехтовали так, как будто снимались в кино и невзначай переместились в его героическую реальность или внутрь компьютерной игрушки.
Зрители немного понаблюдали впотьмах, и ушли от греха. (Нам было не до них, но, слава богу, мы скоро закончили: я валялся головой вниз между какими-то огромными валунами, и две острые рейки упирались мне в горло.)
Сдаюсь! неподдельно вопил я, всё, сдаюсь!
Проси прощения.
Сыночек, прости! Дядь Саша, прости
Говори: «Я педрильня!»
Я педрильня! Я! Они это одобрили смехом.
Говори: «Уть-уть сука». Расслабившись, они отвели палки в сторону, я резко дёрнул за одну Репа не успела отпустить свалилась на меня, треснувшись лбом об камень; в этот момент я саданул растерявшемуся ДОФролову по коленной чашечке.
Вырваться мне всё же не удалось, я был подвергнут жестоким избиениям и пыткам благо, что недолгим всего-то пришлось несколько раз повторить, что «Уть-уть сука» и что «Ministry как садо-мазохисты г о» (фразы были уже опробованы: когда я бывал у Репинки дома и просил её отрезать кусочек колбасы, она даром выдавала только один, очень тонкий, а за последующие, кстати, ничуть не более толстые, требовала говорить нечто пакостное о моих светлых идеалах на «я-педрильню» я сразу согласился, а вот на «Уть-уть проститутка» и «Ministry г о» ни в какую, и при этом так униженно-настойчиво умолял о колбасе, что Репа решила пойти на компромисс и изобрела некие эвфемизмы), после чего был отпущен.
Мы забрали брошенный на пятачке магнитофончик и пошли в институт.
15
Дискотека была уже в разгаре мы встали у сортира, курили и неодобрительно смотрели на всё это безобразие виляя бёдрами и по-восточному вскинув ручки, все образовывали даже некоторый хоровод это «психи» всё демонстрировали свои кретинические психоштучки на практике «психологическое единство коллектива» «хотя мы и хорошо учимся, изучаем сложные науки, например, психолингвистику и гештальтпсихологию, нечто человеческое и нам не чуждо» короче, «все отдыхаем в кайф» На наших баб и распоясавшихся, нажравшихся в полнейший сракатан зелёных мы даже и не стали смотреть
15
Дискотека была уже в разгаре мы встали у сортира, курили и неодобрительно смотрели на всё это безобразие виляя бёдрами и по-восточному вскинув ручки, все образовывали даже некоторый хоровод это «психи» всё демонстрировали свои кретинические психоштучки на практике «психологическое единство коллектива» «хотя мы и хорошо учимся, изучаем сложные науки, например, психолингвистику и гештальтпсихологию, нечто человеческое и нам не чуждо» короче, «все отдыхаем в кайф» На наших баб и распоясавшихся, нажравшихся в полнейший сракатан зелёных мы даже и не стали смотреть
«У вас своя дискотека, у нас своя!» провозгласила Репинка, и мы двинулись в ближайшую аудиторию не лекционную, а маленькую она оказалась открытой. Сдвинули столы, включили «мыльницу», выключили свет