На следующий день Санич отправился её провожать домой: ночью он, оказалось, всё-таки на неё залез вернее она на него! Оттуда он вернулся к себе домой, по выражению его мамы, «весь в засосах, вся шея чёрная, надо же так уделать», а ОФролову сказал (он мне передал): «Я её не могу больше видеть», после чего они стали играть втроём.
Я потом поинтересовался, не отозвалась ли она как-нибудь обо мне любопытно всё же как и ожидалось, её я взаимно не впечатлил с беглых слов того же доверенного ОФ, на вопрос: «Как тебе наш Леонид?» она лишь зевнула: «Какой-то он самообдолбаный» (или, кажется, даже «самообдолбленный» хорошо хоть не «самоудовлетворённый»!) да-да, дорогие мои, самым будничным тоном как будто каждый день заполнен у неё скучнейшим общением с гениальными людьми!
Я потом поинтересовался, не отозвалась ли она как-нибудь обо мне любопытно всё же как и ожидалось, её я взаимно не впечатлил с беглых слов того же доверенного ОФ, на вопрос: «Как тебе наш Леонид?» она лишь зевнула: «Какой-то он самообдолбаный» (или, кажется, даже «самообдолбленный» хорошо хоть не «самоудовлетворённый»!) да-да, дорогие мои, самым будничным тоном как будто каждый день заполнен у неё скучнейшим общением с гениальными людьми!
Это был единственный раз, когда я в этом году видел Зельцера.
27
Наконец-то сложились все обстоятельства, сплылись все три кита, на которых смогла обосноваться эта бестиальная история: ОФролов ушёл в армию, пришла весна, и «репорюкзачок пустил в меня свои корни» иными словами, самоустранились все внешние факторы сдерживания: ОФ, как существо воинствующе асексуальное, вечно направляющее в русло чисто русского бражничества; оженившись, ушла со сцены Репа, бывшая в нашем тесном сообществе воплощением всего мною недостижимого в этой сфере как-никак «секс-символ филфака»; зима, как вы знаете, тоже не способствовала романтическим поползновениям Теперь я начал вполне сознательно заниматься тем, чем хотел всю жизнь искать любовь свою, воплощённую в конкретном маленьком существе другого пола, или, в терминологии Санича (ну он-то меня хоть и не понимает и не поощряет, но вряд ли сдержит: он сам подвержен моему духовному влиянию), ухлестывать за мохнушечками
Первого мая, как и условились, я ждал в своей «берлаге» Санича. Курение и вода в ведре кончились, холодильник сломался, поэтому и еды нет, мрачно, душно и прохладно в моей а-ля Раскольникофф каморке, в туалет охота но пойти куда-то хоть куда туда, вовне, где вроде бы всё есть: пространство, время и занятия, где ярко и жарко, всеобщий праздник весны, труда и отдыха это представлялось совсем невозможным. Я уже на себе ощущал эмоциональный солипсизм набоковского героя, которому казалось, что каждый раз, когда ты собираешься выходить, к двери спешно пододвигают в виде какого-то помоста на колёсиках и подпорках весь этот «бесконечный и вечный» мир.
Как очнуться ото сна, преодолеть его инерцию? в том числе и буквально почти всю ночь я не сплю, хотя вроде и не работаю, как наш любимый Достоевский так, мучаюсь, иногда вскакиваю, записываю какие-то невнятные строчки однако полдня я, как и «Федя» в воспоминаниях его молодой супруги, нахожусь в подавленном состоянии и не могу ничего делать. С другой стороны, там меня никто не ждёт и ничего не волнует, к чему бы можно было стремиться. Разве что к исследованию колец Змия или к Инночке?..
Внезапно раздались спасительные дурачие удары в дверь пришёл Санич. Без сомнения, надо было выпить, но также неплохо было бы и закусить: я хотел есть, и Саша, как ни странно, тоже и даже очень. Пошли к Репе, хотя было рано.
Может Репинка чего-нибудь подаст убогим в честь праздничка, понадеялись мы. Но она, конечно же, не подала, а бутылку «Яблочки», принесённую нами, с радостью поддала. Тут я поведал, что у меня есть мясо, приготовленное специально для отбивных, его нужно только хорошенько промыть, отбить и отджярить. «Тащи, приказала Репа, щас всё отобьём, только быстрей пока дома никого нету». Довольно долго мы намекали ей в пороге, что неплохо бы к мясу винца и что у нас нет денег, и, вдоволь отяготив, она наконец дала нам на бутылку портвейна.
Репотёща застала процесс в самом разгаре: три долбомана стояли за кухонным столом в ряд: Саша доставал из провонявшего мешочка и мыл, поливая из кружечки (воду отключили), Репа отбивала топором (молотка не было), причём ей было «сподручно» острым концом, я обмакивал в яйце, разведённом водой (молока и муки в этом доме не оказалось), и нажаривал, а одновременно ещё резал лук В воздухе стоял шмар, на столе ополовиненная бутилочка
Ой-йо-йой! всплеснула руками она, и тут же вышла.
Никому не дам. Репа закрыла двери и приказала нам: Быстрей выполняйте, и давайте одновременно пожинать!
Что же ты, сыночек, сынку?.. Для проформы упрекнули её мы, с жадностью и радостью набивая рот пожалуй одной из самых приятных в мире субстанций горячим мясом, вином и репчатым луком с перцем чисто по-мужски (для плохих девочек сообщаем: то же, что и курнуть конопли и запить горячей спермой).