Сергей Гуреев - Мой удивительный февраль. Том 3. Воспоминания души стр 6.

Ох, эти мне ночные перспективы,
Не помогли испанские мотивы,
Не смог я этих донней взять измором,
Пойду попеть, к товарищу майору.

Средь весенней кутерьмы,Что нам тест? Давай любой:Мы плюс март ли,

март плюс мы,

Всё равно одна любовь!

Если март в права вступает
С морем страсти и цветов,
Значит, снова наступает
Время мартовских котов!

Просто некуда деваться,
Мы опять лежим без сна.
За окошком  минус двадцать,
А по графику  весна!

На свидание с любимой
Так спешил, что мог сгореть.
А удачно или мимо?..
Как на это посмотреть

В промозглом и сером апреле
Стихи мои как-то сопрели.
Добавить бы в них акварели,
Чтоб строки от красок горели.

Чтоб в этой весенней капели,
Совсем как в крещенской купели,
Не только бы пили и ели
Слова с окончанием «ели».
И вспомнив лохматые ели,
Что в вечно зелёной шинели,
Мы запахом этим болели,
Почти как от пятой «Шанели».

И запах держа на прицеле,
Сумели б добраться до цели.
Легко одолели все мели,
Пока эти ели шумели.

Но в свете дождливой недели
Все постные лица надели,
И краски опять похудели,
Как нитки в старинной кудели.

И тучи над нами балдели,
И галки трусливо галдели.
И мысли опять поредели,
О чём мы так страстно радели.

Что ж наши желанья, ужели,
Скромней Хохломы или Гжели,
Чтоб даже простые Емели
Такую б возможность имели,

Испробовав мёду, и хмеля,
С букетом прекрасных камелий,
Набив, как обычно, кошели
Для Эли, Мишели, Рошели?

Чтоб с грацией дикой газели
На нас благосклонно глазели
Такие мамзели, Жизели,
Чтоб мы от восторга шизели.

И бледностью нежной синели,
И острой как хмели-сунели,
И в сладостных грёзах, во сне ли
Стыдливо и мило краснели.

Эх, если б до них долетели
Те рифмы, что страстно хотели.
Ведь, если и в мае метели,
То чем ещё думать о теле?

Эх, если б от этой пастели
Добраться суметь до постели,
Мы много чего бы сумели,
Но кончились рифмы на «ели».

И снова в промозглом апреле
Затихли и звуки и трели,
И страшно косматые ели
На нас сиротливо смотрели.

И слёзы сдержав еле-еле,
Мужчины для встречи созрели
И снова и пили, и пели,
Раз кончились рифмы на «ели».

Да что нам грустить, в самом деле,
Что кончились рифмы на «еле»?
Ведь даже и в жарком июле
Кончаются рифмы на «ули».

И выпив по парочке стопок,
Придумали рифму на «опа»
И грянули песню лихую,
Где не было рифмы совсем!

Мне, конечно, приятно, тигрице,
Что мужчина, успевший побриться,
Насмотревшись на милые лица,
Всё пытался глаголом излиться.
            Так накрашу погуще ресницы,
            И слегка обтянув ягодицы,
            Отложу я вязанье и спицы,
            Ради страсти с шампанским и пиццы!

Как в романе с простою девицей,
Он повёз ее в Прагу и в Ниццу.
А в орешнике плачут синицы,
Проводив соловья за границу.
            В общем, сколько верёвке не виться,
            Но в итоге на пятой странице 
            И шикарная светская львица
            Отдалась, не успев удивиться.

Только в жизни с храпящим тупицей,
Что на всё в этой части скупится,
Даже печка не хочет топиться,
И сервиз наш успел облупиться.
            А желание так накопится,
            Что опять мне ночами не спится.
            Остаётся пойти утопиться,
            Как сказал академик Капица.

Неужели ж мне не с кем туситься,
Может быть на фуршет напроситься,
Чтобы тигр, увидев тигрицу,
Захотел на неё покуситься?
            Чтобы в вальсе под смех проноситься,
            И на поле, где рожь колосится,
            Вся одежда из шёлка и ситца
            С ним под вечер не стала носиться!

Чтоб летать как вселенной частица,
И к утру в третий раз причаститься.
А потом, даже если поститься,
Ниже плинтуса не опуститься.
            Чтоб однажды на озере Рица,
            Где растут ананас и корица,
            Он любил бы меня как царицу
            И вообще не умел материться.

А у нас, как поймают жар-птицу,
Так на кухне она прокоптится,
И козёл, перебрав из копытца,
Всё долдонит про лавку и «цыца».
            И собрав огурцов из теплицы,
            Рассовав червяков и жерлицы,
            На рыбалку с друзьями умчится,
            Водку жрать и на ветер мочиться!

А потом  не стоять, не садиться,
И на дело уже не годится.
Тут, конечно, не повод судиться,
Только с кем же, скажите, водиться?
            Чтобы снова в объятиях биться
            И, наверное, даже влюбиться
            Значит, надо мне поторопиться,
            Пока он не успеет напиться.

Мне, конечно, приятно, тигрице,
Что мужчина, успевший побриться,
Насмотревшись на милые лица,
Всё пытался глаголом излиться.
            Так накрашу погуще ресницы,
            И слегка обтянув ягодицы,
            Отложу я вязанье и спицы,
            Ради страсти с шампанским и пиццы!

Как в романе с простою девицей,
Он повёз ее в Прагу и в Ниццу.
А в орешнике плачут синицы,
Проводив соловья за границу.
            В общем, сколько верёвке не виться,
            Но в итоге на пятой странице 
            И шикарная светская львица
            Отдалась, не успев удивиться.