Сословьем третьим правят лица третьи,
Подростков так тревожит «Третий брат».
И троекратно мы опять в ответе
За суд третейский и триумвират!
Во времена мотыги и треуха
Лишь троица спасала от невзгод.
В отца, и сына, и святого духа
И верил, и ругался наш народ.
И возраст «тридцать три» рубеж поспешный,
Его распяли, чтоб другим не дать
За тридцать тех серебряников грешных
Не только душу, а себя предать.
Старый Томск
Старым Томском опять любуюсь,
И брожу я, слегка волнуясь,
Перекрёстками тихих улиц,
Где пришлось нам с тобой гулять.
Где мы вместе рассвет встречали
Теми памятными ночами.
Где зелёной листвой качали
Ещё юные тополя.
Где вдвоём мы рассвет встречали
Теми памятными ночами.
Понимая меня, скучают
Поседевшие тополя.
А потом, не заметив как-то,
По желанью, не по контракту
Понесу я с Московским трактом
На Иркутский свою печаль.
Эта роль со времён кандальных,