То есть, уголовные преступления и имущественные споры новым сводом законов решались на раз. Еще лучше обстояло дело с долговым законодательством. Третью Таблицу, посвященную долговым разборкам, нужно приводить всю. Чтобы стало понятно, какая судьба ожидала народ Рима, затаивший дыхание в ожидании Конституции.
Приводим:
Таблица III
1. Пусть будут [даны должнику] 30 льготных дней после признания [им] долга или после постановления [против него] судебного решения.
2. [По истечении указанного срока] пусть [истец] наложит руку [на должника]. Пусть ведет его на судоговорение [для исполнения решения].
3. Если [должник] не выполнил [добровольно] судебного решения, и никто не освободил его от ответственности при судоговорении, пусть [истец] ведет его к себе и наложит на него колодки или оковы весом не менее, а, если пожелает, то и более 15 фунтов.
4. [Во время пребывания в заточении должник], если хочет, пусть кормится за свой собственный счет. Если же он не находится на своем содержании, то пусть [тот, кто держит его в заточении,] выдает ему по фунту муки в день, а при желании может давать и больше.
5. Тем временем, [т. е. пока должник находился в заточении], он имел право помириться [с истцом], но если [стороны не мирились, то [такие должники] оставались в заточении 60 дней. В течение этого срока их три раза подряд в базарные дни приводили к претору на комициум и [при этом] объявлялась присужденная с них сумма денег. В третий базарный день они предавались смертной казни или поступали в продажу за границу, за Тибр.
6. В третий базарный день пусть разрубят должника на части. Если отсекут больше или меньше, то пусть это не будет вменено им [в вину]70.
Ну, как-то так. Месяц на то, чтобы расплатиться. Потом два месяца в колодках и либо на продажу, в рабы, за Тибр, либо на месте разрубить, что не мучился. Я думаю, российские конкретные пацаны бы одобрили. Впрочем, судя по публикациям в СМИ, примерно так у них дела и поставлены. Все в лучших демократических традициях. Обкатанных двумя с половиной тысячелетиями демократического развития.
А о чем же не было сказано ни слова? Нет, уважаемый читатель, с вами не интересно! Вы опять сразу обо всем догадались. Конечно же, ни слова не было сказано о правовом регулировании пользования государственными землями. О раздачах государственных земель ни слова! Вот ведь, с-с-с-у <удалено цензурой>
Между тем, как попытки реформ подавлялись в самом зародыше, подводит предварительные итоги Теодор Моммзен, «неурядица становилась все более и более невыносимой, так как, с одной стороны, государственная земельная собственность все более и более увеличивалась благодаря удачным войнам, а с другой стороны, крестьянство все более и более обременялось долгами и беднело»71.
8. Казнить нельзя помиловать. Лициниевы законы и
Золотое Столетие Римской республики
Новая попытка предотвратить гибель римского крестьянства, а вместе с ней и Римской республики, принадлежит народным трибунам Гаю Лицинию и Люцию Секстию. Как это уже стало в Риме доброй традицией, они выходят с инициативой, конечно же, очередного аграрного закона. Который, по сути своей, не отличается ни от аграрного законодательства Сервия Туллия, ни от закона Спурия Кассия.
Вот ведь, люди! В течение уже двух столетий долбятся лбами в одну и ту же дверь, а толку только лбы расшибают! Нет, не таков римский политический класс, чтобы вот так вот просто, взять и слить свои экономические интересы! Пусть погибнет народ, но восторжествует Что, думаете закон? Какой уж там закон экономические интересы крепкой, сплоченной и энергичной римской земельной олигархии! Да, вот так будет правильно.
И, тем не менее, несмотря ни на что, народные трибуны вновь выдвигают закон. В собственно аграрной своей части он предписывал:
не дозволять никому из граждан пасти на общественных выгонах более ста быков и пятисот овец;
никому не дозволять брать из свободных государственных земель во временное владение (occupatio) более пятисот югеров72;
оставшиеся земли распределить между бедняками участками по семь югеров;
обязать землевладельцев употреблять для возделывания их полей определенное число свободных работников соразмерно с числом их пахотных рабов
И, тем не менее, несмотря ни на что, народные трибуны вновь выдвигают закон. В собственно аграрной своей части он предписывал:
не дозволять никому из граждан пасти на общественных выгонах более ста быков и пятисот овец;
никому не дозволять брать из свободных государственных земель во временное владение (occupatio) более пятисот югеров72;
оставшиеся земли распределить между бедняками участками по семь югеров;
обязать землевладельцев употреблять для возделывания их полей определенное число свободных работников соразмерно с числом их пахотных рабов
облегчить положение должников вычетом из капитала уплаченных процентов и рассрочкой уплаты остальной части долга73.
То есть, все то же самое! Ограничить аппетиты земельной аристократии, спасти римское крестьянство фундамент римского государства.
Но закон мало выдвинуть, его же нужно еще и принять. А Сенат его отклонил! А народ Рима возьми, да и снова выдвинь Лициния и Секстия на следующий год трибунами. А те, понятно дело, снова со своим законом. А Сенат снова отклонил. А народ Рима опять выдвигает И так десять лет!