Что касается отечественной традиции, то в Российской империи термины «этнос», «этнический» не употреблялись, речь велась о «народах», позже в начале XX в. о «национальностях» России (см., например: [Кокошин, 1917]). (Впрочем, тогда этот термин в нынешнем смысле не был принят и в англоязычной литературе, а если его и употребляли, то с некоторым уничижительным оттенком. В США, например, словом «этнос» обозначали группы, не входящие в сообщество белых англосаксов, обозначавшихся термином «нация». В современном смысле термин «этничность» (ethnicity) появляется в англоязычной литературе только в 1950-е годы [Richards, 1999, p. 13].) В советский период в отношении этнических сообществ употреблялись понятия «народы», «национальности», в качестве прилагательного «национальный» («палата национальностей», «национальный вопрос», «национальные костюмы»). Наконец, и в преамбуле действующей Конституции речь идет о «многонациональном (а не полиэтничном) народе России». На фоне всего сказанного вряд ли стоит безапелляционно требовать исключительного употребления американского варианта терминологии, хотя в мировой политологической литературе он, несомненно, доминирует, так же как американские авторы доминируют в мировой политологии в целом.
За терминологическим спором ясно просматриваются идеологические различия в подходах к проблемам этничности. Если сторонники научной школы, группирующейся вокруг Института антропологии РАН, интерпретируют этничность преимущественно в контексте индивидуальных прав человека как право свободно определять (или не определять) свою этническую принадлежность, свободно делать выбор в пользу сохранения унаследованного от родителей языка и жизненного уклада или ассимиляции в более крупные языковые сообщества и т.д., то их оппоненты (в основном, из научных и властных центров республик в составе РФ) делают упор на коллективных правах, интересах и потребностях этнических сообществ (в их терминологии национальностей). На наш взгляд, жесткое противопоставление этих двух подходов малопродуктивно.
В полиэтничных обществах дестабилизация авторитарных систем правления и усиление демократического движения, как правило, сопровождаются резкой актуализацией требований этнической эмансипации и активизацией соответствующих политических групп этнических партий, движений, инициатив [Cordell, 1999, p. 311]. Это вполне естественно: этничность является одной из важнейших и устойчивых характеристик всех без исключения людей, а этническое самосознание и вытекающие из него ценности, ожидания, установки и чувства одной из важнейших составляющих индивидуального и группового восприятия политических и социальных реалий, политического самоопределения, политических целей и эмоций. Причем эта составляющая тем более значима, чем менее полно социально-политические реалии соответствуют этнически окрашенным ожиданиям и требованиям (равноправие, свободное развитие, самоопределение и др.). Происходит этническая мобилизация. По общему правилу развития реформаторских и революционных массовых настроений острота чувств неудовлетворенности и, соответственно, радикализм требований зачастую перехлестывают за рамки объективной остроты имеющихся проблем, да и за пределы объективных интересов носителей этих требований. То, что в течение десятилетий казалось не оптимальным, но вполне сносным, становится вдруг нетерпимым и ненавистным. Мобилизация этнических чувств дополняется и подкрепляется вполне рациональными расчетами этноэлит на повышение своего статуса как в ходе этнической мобилизации, так и в результате более или менее полного удовлетворения выдвигаемых требований.
В полиэтничных обществах дестабилизация авторитарных систем правления и усиление демократического движения, как правило, сопровождаются резкой актуализацией требований этнической эмансипации и активизацией соответствующих политических групп этнических партий, движений, инициатив [Cordell, 1999, p. 311]. Это вполне естественно: этничность является одной из важнейших и устойчивых характеристик всех без исключения людей, а этническое самосознание и вытекающие из него ценности, ожидания, установки и чувства одной из важнейших составляющих индивидуального и группового восприятия политических и социальных реалий, политического самоопределения, политических целей и эмоций. Причем эта составляющая тем более значима, чем менее полно социально-политические реалии соответствуют этнически окрашенным ожиданиям и требованиям (равноправие, свободное развитие, самоопределение и др.). Происходит этническая мобилизация. По общему правилу развития реформаторских и революционных массовых настроений острота чувств неудовлетворенности и, соответственно, радикализм требований зачастую перехлестывают за рамки объективной остроты имеющихся проблем, да и за пределы объективных интересов носителей этих требований. То, что в течение десятилетий казалось не оптимальным, но вполне сносным, становится вдруг нетерпимым и ненавистным. Мобилизация этнических чувств дополняется и подкрепляется вполне рациональными расчетами этноэлит на повышение своего статуса как в ходе этнической мобилизации, так и в результате более или менее полного удовлетворения выдвигаемых требований.