Эльдар Ахадов - Кругосветная география русской поэзии стр 2.

Колумб всю жизнь искал путь в Индию и умер, так и не догадавшись, что открыл Америку. Поэтому её назвали именем другого человека, который ничего не открыл, но обо всём догадался. Потому не стоит думать, что первооткрыватели почивают на лаврах. Гораздо чаще им вообще никто не сообщает о том, что они  что-то открыли. Потому  владение информацией о предмете почти всегда важней самого предмета. И кто владеет информацией  владеет миром. А кто ею не владеет не владеет ничем. Не прав тот, кто считает, что все уже пройдено, увидено, сосчитано и взвешено. Ничего подобного! Не прав потому, что у каждого человека свои глаза, и каждый в этом мире видит свое, то, что никому другому не дано увидеть. А поэты  всегда видят нечто своё, неповторимое, даже в том, что тысячи раз видено-перевидено миллионами людей.

Стихи поэтов  это информация. Стихи повествуют о дальних странах и незнакомых землях, о великих морях и удивительных людях, о том, что поэты когда-либо видели, слышали и наблюдали. Поэты странствуют по миру, блуждая во временах и пространствах, открывая то, что могут узреть только дети, ангелы и люди с душами детей или ангелов. Поэзия  это та информация, окутывающая весь мир, без которой невозможно по-настоящему стать человеком.

Идея создания этой книги возникла как бы сама собой. Вернее, её подсказали мне звенящие строки поэтов. Мир, увиденный их глазами, предчувствованный их чувствами и подаренный нам, благодарным читателям и потомкам. На Востоке издревле поэты были приравнены к дервишам, странникам и пилигримам. К ним и к их словам, относились с огромным уважением и почитанием. И не важно, во что они были одеты  в золотую парчу и шёлк или в нищенское тряпьё, не важно. Главное  кто они сами

Поэты открыли нам, читателям, множество стран, практически весь географический мир, одарив нас потрясающими стихами, пронизанными любовью ко всему сущему, к самой жизни, которые представлены мной в этой книге. И не только стихами, но и прекрасной прозой. Это те сокровища, которые суждено нам хранить вечно. В книге собраны впечатления поэтов, оказавшихся в той или иной стране либо по своей доброй воле, либо по долгу службы, но никак не насильственным образом, не в заключении и не в ссылке. Даже Баратынский, служивший в Финляндии унтер-офицером, не был заключенным, он там  служил, и офицеры вовсе не чурались общения с талантливым сослуживцем.

Многие поэты бывали в первую очередь в Европе. Это понятно. Но для кого-то страна его пребывания являлась вовсе не одним лишь местом удовлетворения праздного туристического любопытства, а в некотором смысле  судьбой. Вот этим соображением и обосновывается мой выбор поэта и описываемой им страны, который сделан в этой книге. Многие поэты путешествовали по тем местам, которые мы привыкли считать либо частью России, либо частью бывшего СССР или Российской империи. Но и здесь есть причина для выбора  стихи поэтов, посвященные исследованию жизни того или иного края земли, не созерцательное равнодушие, а интерес и любовь к тайнам земли и истории народов, её населяющих, вне зависимости от государственных границ, придуманных человеком, но никогда и нигде не создаваемых природой.

Поэты  странники, скитальцы, пилигримы, дервиши земных дорог. Творческий труд их сродни труду землепроходцев и первооткрывателей. Они видят то, что сокрыто от многих глаз

Поэты  странники, скитальцы, пилигримы, дервиши земных дорог. Творческий труд их сродни труду землепроходцев и первооткрывателей. Они видят то, что сокрыто от многих глаз

Эта книга отчасти написана не мной, а теми поэтами, которые видели то, о чём они рассказывают и знают цену этому своему виденью. С радостью и трепетом предоставляю им слово. Тютчеву, написавшему «Люблю грозу в начале мая» вовсе не в России, а в Германии. Бродскому, написавшему « на Васильевский остров я приду умирать» не в уютном домашнем Питере, а в геологической экспедиции на Крайнем Севере. Арсению Тарковскому  самому почитаемому русскому поэту Туркмении и Каракалпакии. Бальмонту, не рафинированному и куртуазному дамскому угоднику, а настоящему Бальмонту  плывущему по просторам Тихого океана на встречу с Австралией и островами Океании. Лермонтову, по которому в бою мюриды имама приказывали не стрелять, ибо дервишей и ашугов (поэтов) убивать нельзя («Харам!»)

«Вот и Арпачай»,  сказал мне казак. Арпачай! Наша граница! Это стоило Арарата. Я поскакал к реке с чувством неизъяснимым. Никогда еще не видал я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтою. Долго вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по югу, то по северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России. Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег».