На семейном совете меня решили после семи классов отправить в техникум. В то время в Ефремове было только одно средне-техническое заведение, предназначенное ковать кадры для градообразующего предприятия завода СК. Это был химико-технологический техникум, и находился он напротив нашего дома: через улицу. Родители посчитали, что стипендия студента будет неплохой добавкой в общий котел. Отец получал мало: около восьмидесяти рублей, мать к этому времени уже не работала, по инвалидности она получала всего пятнадцать рублей.
В те времена Ефремовский химико-технологический техникум был очень популярен, при поступлении выдерживался жесточайший конкурс, на каждое вакантное место претендовало до семи человек. Я удачно сдал экзамены и стал студентом. При мне учились две профильные группы: технологи и киповцы. У технологов преобладали девчонки, на КИП шли в основном ребята. В нашей технологической группе, начавшей учебу в сентябре 1961 года, было вначале двадцать семь девчонок и четыре парня. В осеннюю пору ежегодно при начале уборочных работ в селе нас брали помогать собирать картошку и выбирать свеклу. Часто для этого приходилось жить в предоставляемых временных помещениях колхозов. Учиться в техникуме мне нравилось больше, здесь было веселее в группе. И с нами занимались очень сильные преподаватели: Пикалов Анатолий Федорович (математик), Сопина (химик-органик), Ушакова (неорганическая химия), Оцабрик (процессы и аппараты химической технологии), Соломина (литература) и другие. Подготовили меня в техникуме так хорошо, что в дальнейшем было легко учиться заочно в Новомосковском филиале МХТИ.
У меня хорошо шла математика, Пикалов всегда отмечал мою учебу пятерками и четверками, тем не менее однажды я так сильно его подвел, что он мне долго не мог простить. Получилось это при взаимной проверке класса. К нам неожиданно пришли преподаватели других предметов, Анатолий Федорович, конечно, решил вызвать к доске с проверкой домашнего задания своих лучших учеников. Поскольку у него я был лучший, то с меня он и начал. И здесь произошла осечка. Не зная, что будет проверка, я не особенно на сей раз подготовился, меня как раз Пикалов спрашивал накануне. И у доски я неожиданно для него начал откровенно «плавать». Он со злостью в голосе вынужден был сказать:
У меня хорошо шла математика, Пикалов всегда отмечал мою учебу пятерками и четверками, тем не менее однажды я так сильно его подвел, что он мне долго не мог простить. Получилось это при взаимной проверке класса. К нам неожиданно пришли преподаватели других предметов, Анатолий Федорович, конечно, решил вызвать к доске с проверкой домашнего задания своих лучших учеников. Поскольку у него я был лучший, то с меня он и начал. И здесь произошла осечка. Не зная, что будет проверка, я не особенно на сей раз подготовился, меня как раз Пикалов спрашивал накануне. И у доски я неожиданно для него начал откровенно «плавать». Он со злостью в голосе вынужден был сказать:
Садитель! Ставлю вам кол!
Наверное, у этого добрейшего человека тот кол был единственным за его работу в техникуме. Но злосчастный кол свое дело сделал, с тех пор у меня проблем с математикой не было и все семестры отмечались только пятерками.
Хорошо проводились в техникуме спортивные занятия. Даже зимой мы занимались баскетболом и волейболом, для чего арендовали новенький спортзал у только что открывшейся школы 58 (позже школа 4). Проводили турниры по шашкам и шахматам. Мне очень хорошо давались русские шашки, иногда даже пытался перейти на стоклеточные международные шашки, но соперников по этой игре не было, никто не хотел в них играть. На турниры по русским шашкам народу набиралось достаточно, причем мы их совмещали, те есть могли играть парни и девчата. Правда, из девчат с удовольствием играли только близняшки Миковы. Как обычно в таких соревнованиях внутри учебного заведения начинали играть все, кто записался на турнир, а по мере приближения к окончанию игр часть ребят их игнорировали и просто не приходили, придумывая разные предлоги. Физрук помогал оформлять корочки с присвоенными разрядами.
Лучше всех я знал своих парней, мы занимали ближе к выходу две последние парты. Обычно я сидел на занятиях с Цветковым Виталием, а Чурсин Валерий с Николаем Фомичевым. Фомичев приезжал из села Поддолгое на велосипеде. Этот вид транспорта он выбрал потому, что на пригородном поезде одну остановку было проехать просто, но времени оставалось слишком много до начала занятий в техникуме и он приходил ко мне домой доучивать уроки. Потом он привык у нас останавливаться, хотя домик был невелик и вскоре стал нам очень низок так быстро мы росли.
С Виталием Цветковым мы сошлись в трех увлечениях: любили находить фантастическую литературу, запоем читать ее, обмениваться понравившимися книгами, могли до позднего времени играть в футбол на катке, пока нас родители не начинали разыскивать, частенько играли в шахматы и шашки. Правда, в шахматы Виталий играл очень здорово, даже однажды сыграл со мной партию вслепую, то есть не глядя на доску, раньше я о таком только в книгах про великих гроссмейстеров читал. Поэтому мы старались чередовать свою игру, играли то в шашки, которыми я занялся очень серьезно, изучая теорию по найденным книгам, то в шахматы. Но все равно в итоге по сумме сыгранных партий Цветков всегда меня опережал. У него из-за прекрасной памяти и в шашки хорошо шла игра. Еще мы с ним придумали на уроках и переменах сочинять всякие смешные истории про Фомичева и Чурсина. Я писал текст, а Виталий оформлял иллюстрации, он неплохо рисовал. У меня скопилось несколько таких тетрадей, они долго у меня хранились, мои дети даже рассматривали эти опусы и заразительно смеялись. Постепенно тетради порвались и были успешно выброшены в мусорное ведро. Но страсть к сочинительству у меня с тех пор осталась и, уже работая, я помещал в нашей заводской многотиражке юморески под разными псевдонимами.