Пёс сугубо цепной. В сторожах. Из охраны.
Раньше с помощью оных качали права
Под пальцовку и брань. Господа обезьяны
С госпожами умнеют. Неспешно. Едва.
Откровенные монстры не только вне стиля,
Если это понятие как-то в цене,
Но и просто невыгодны! Взять из утиля
Их нетрудно, и к делу пристроить вполне;
Неподкупные, дерзкие бес им не пара!
Остановят коня и в горящий барак
Только мыслят, увы, лишь в режиме удара,
А вот «до» или «после» не включишь. Никак.
Два других кавалера намного приятней!
Атлетичны. Шесть футов. Брюнет и блондин,
Смит и Курт. Но от прозвищ не станет понятней,
Ведь за ними наёмник, слуга, господин
Кто угодно способен скрываться! Учтивы,
Аккуратно одеты, следят за собой
(И за мыслями тоже). Пожалуй, красивы;
Иногда представлялось, что Курт «голубой»
Слишком мягок в движеньях, улыбчив, манерен,
Как породистый кот. Но считаются с ним,
В том числе, и Иван. Значит, парень проверен:
Натурал. В остальном декорация, грим.
Смит немножко иной (остановка, заминка)
Оказалось, непросто подкинуть слова!
С ним охотно ругаются Лена, Иринка,
Но подчас и ревнуют друг к дружке. Права
Он не станет качать даже будучи правым
Нет, не то. Незаметен, когда на виду
Ах, не так! Чёрт не кажется вовсе лукавым,
Коль ведёт пропаганду соблазнов в аду
И опять не о том. Выражаясь короче,
Смит с усмешкой отдаст, когда просят: «Продай!»
А куда устремляются «карие очи»
В одиночестве тихом Поди, угадай.
В чём беда: объясненья, подобные этим,
Толкований потребуют тоже. А взять
Их откуда в глуши? Уподобившись детям,
С вдохновенным лицом знатока опознать?
Не получится. Можно запутаться с хода
Или позже споткнуться на тропке прямой
И уже не подняться! Ведь нынче свобода
Хороша и проста как дорога домой,
А вот если из дома Конечно, и годы
Осторожность внушают фильтруешь базар,
(По-ивановски «бòтая»), впрок, без методы
И в речах, и в делах. Как иначе-то? Стар.
Значит, девки работают вместе. Ребята
Автономно при этом весьма далеки
Друг от друга в пространстве служебном. Волчата
В заповедном лесу? Нет. Скорее, стрелки
В волчьих шкурах и шапках из свежей овчины,
(Как-то так). Я им нужен для встреч в тишине
И без глаз посторонних. Какие причины?
В сельской неге пикник Моцион при луне
Расслабление после нелёгкой работы
Где-то там, среди камня, пластмассы, бумаг.
Вся неделя для подвигов, кроме субботы.
Для другого она. А с кем выпил не враг.
10
Поразительный час, когда сумрак и тени
Понемногу сжимают в объятиях дом
Всё теснее, теснее У стульев колени
Стали длинными, ломкими, словно кругом
Не реальность то самое царство из сказки,
Где игра и обманы на каждом шагу.
Строят свечки цветные игривые глазки,
Отражаясь в стекле. «Убегу, убегу!»,
Будто шепчет их пламя, дрожа от напора
Одинокого ветра, зовущего в даль
Романтизм. На тугом поводке разговора,
Как и в мире людей! Где сирокко? Мистраль?
Только в старых легендах, а в здешней глубинке,
В сердце Азии дикой, одни сквозняки!
Впрочем, свечи элитны всегда. По старинке,
По традиции. В принципе, ломит виски
От давления крови, когда налетают
Эти Норды, Бореи, Зефиры Беда
И от вымыслов разных (всегда отвлекают),
И от яви дурной без неё никуда!
Золотой серединки бы! Редкость. Найдётся
Может, в башне из толстых слоновьих костей?
(Виноват, из слоновой резной) Как в колодце,
В полной бочке луна! А вода для гостей.
Умывальник. Удобства на грани уродства?
Здесь не Древний не Рим! Ни рабов и ни труб
Для естественных нужд. Ни малейшего сходства
С урбанической практикой. Тёмен и груб
Запредельный Восток. И практичен. Без лака
Европейского качества да и к чему
В мире бывших кочевников лишнее? «Baka!»1
Хмуро бросит японский крестьянин. Ему
Вторят все, кто работают, возятся, бьются,
Если им вдруг предложат под маской «прогресс»
При серебряной ложке хрустальное блюдце
К повседневной еде. Дальше Рим меньше бес!
Всё, что проще надёжней (ну, да. Объяснили)
Идеальная заповедь в наших местах,
Средь отбросов Галактики. Хочешь, на мили
Измеряй расстояния; хочешь в годах
Световых или круче, в глобальных парсеках,
Пустота в простоте! Лишь потоки из дхарм,
Комбинируясь, сходятся в нас, человеках.
Получаются умник, святоша и хам,
Сонмы бедных и толпы политиков бодрых,
И так далее. Мир переделы война
Или нечто похуже и в погнутых вёдрах
Носим воду, как встарь. Вот и бочка полна.
Если взять господина нагого, из праха,
То получится жалкое зрелище! Но
Вот он впрыгнул в портки, и навыпуск рубаха,
Да еще сюртука дорогое сукно
То уже ничего (в первом смысле: неплохо)!
И, глядишь, борода, важный титул и вот
Бойко вертится пресса, как ведьма Солоха,
Языком-помелом возвещая приход
Уникальнейшей личности! (Бедные дхармы!
Постарались на славу, да только опять
Исправлять искривления нажитой кармы
В свете львиной гордыни не драхмы считать).
Это я для примера как пошлой модели
«Простоты напоказ». Ведь мгновенно она
Обрастает проблемами! Семь дней недели
Все глядят на неё из дверей, из окна,
Сквозь замочную скважину, линзы бинокля
Выжидая момент, предположим, такой:
«Тычет вилкою в шницель?!» «Застукали, оп-ля!
Это сложно уже! Жрать извольте рукой!»
Ковыряем в носу а вокруг пересуды:
Эстетично аль нет? Или тут естество-с?
Там, где общества нет, не найти и Иуды.
Одного не подставят. И кончен вопрос.