Я практически трезвым проснулся под утро
Свет нигде не включается! Даже фонарь
С батарейками новыми. Нужные сутры
По привычке прочёл ни фига. Ну, январь
За промёрзшим окном. Распахни занавески
И снега по ограду почти. Но огней
Нет в округе! Лишь ломкие лунные фрески
На поленнице. Инея розовый клей
Вокруг стёкол» «Примерно, такое же было
И со мною. Квартирка ведь первый этаж!
Помню: вытянул форточку, высунул рыло
Но тебя любопытней послушать, папаш!
Продолжай!» Я невольно обвёл их глазами:
Равнодушия в меру. И есть интерес
У одной из особ! Мама врач. Вечерами
Обсуждали, конечно, откуда регресс
Вдруг свалился на общество крупно и разом?
При ребёнке, как водится в семьях мещан
«Я нашёл кое-как пару свечек. А с газом
Не рискнул в темноте ковыряться. Пропан
Был закачан в баллон аж в эпоху Могола
Время четверть шестого. Приёмник молчал,
Проводной это ясно. Но чтобы "Спидола"?
С потепленьем неплохо боролся "Кристалл",
Но почти на пределе. Ну, погреб под полом,
Часть продуктов туда, часть за окна, в мешки
Свет к обеду не дали. Итог в невесёлом
Возбуждении днём подвели мужики
На стоянке автобусной: всё, что хоть как-то
С электричеством связано, сдохло! Нечтяк.
Автономное тоже в режиме антракта,
Телефоны молчат Трезвость, мерзость и fuck
Дальше шла игра слов на великом-могучем.
Но особо не дёргались: мало ли что!
Лишь бы не было войн Окончательно сучьим
Настроение стало к субботе. Никто
Ничего не узнал и не понял. Нет тока!
Не работает техника! Велосипед,
Можно с лошадью сани. И лыжи Морока
До райцентра добраться. Пытались Их след
Обрывался на подступах к городу. Люди
Не вернулись обратно как сгинули все.
Остальные по избам Молились о чуде
Те, кто верил хоть как-то. А я на шоссе
Выходил спозаранку и долго, до слёзных
Выделений из глаз, всё на запад смотрел.
Было тихо до жути: ни сполохов грозных,
Ни дымов от пожарищ Ни тающих стрел
При движении быстрых, больших самолётов
В бирюзовых высоких, пустых небесах
А вот снег был загажен от птичьих помётов
Испарения шли, как в конюшне. Но птах
Я не видел нигде и не слышал. И кроны
Всех деревьев одно ледяное сукно.
Вдруг замолкли собаки. Кошачие стоны
По ночам прекратились а им всё равно
Что январь, что апрель разораться готовы
Лишь бы был подходящий самцовый настрой.
Не сбежали, не спрятались твари христовы,
Но вели себя тихо, как вор под чадрой
21
А на пятые сутки закончилась водка
(Самогонку ещё берегли на обмен).
Пару раз собиралась и общая сходка
Ничего не решили. До вздувшихся вен
На руках и на лбах вразнобой поорали
И опять разбрелись кто куды, кто куда
Крестный ход на дому у попа обсуждали.
В церковь шли неохотно: ни злая звезда,
Ни знамений таинственных Странное дело:
Божий Свет налицо, электрический шиш!
На вторую неделю дошёл до предела
Всех натянутых нервов "шумевший камыш"
Ну, бичи, шишкари, браконьеры, бродяги
Резво встали на лыжи и скопом в тайгу!
Сброд, конечно, но тёртый и полный отваги
То есть, винных паров. И от них ни гу-гу
Больше месяца Многие всё же вернулись,
Вид как будто мотали неведомый срок.
Кто свернули на запад в крови захлебнулись
(Перерезали ночью). А вот на восток
И на север тем паче открыты дороги,
В смысле, тропы охотничьи. Только всё зря:
Хоть водой, хоть пешком, хоть в убогие дроги
До Полярного круга одни лагеря
И вот тут объявилось обратное диво:
Электричество дали! На время. А связь
Недоступна по-прежнему. Радио живо,
Но хрипит, будто вòлнами в спешке давясь.
Телевизор рябит, точно курочка-птица,
Что из сказки известной. И всё! Пару раз
Промелькнула цветная настроек таблица
И опять полосатый экранный матрас.
"Лебединое озеро" хоть бы сыграли!
Наш народ бы скумекал: меняется власть.
"Ты откуда здесь взялся, Саид?" "А стреляли!"
Никакого намёка ни в карту, ни в масть
И молчат телефоны Хотя полагаю,
Что начальство всё знало. Не с первых минут.
Но когда потащились к замерзшему гаю
Оптимисты на запад разведать маршрут,
Знало всё: что случилось, что дальше случится
Ну а ставить в известность кого-то ещё
В Третьем Риме не принято. Воет волчица:
На подлёте Жар-птица, и вывешен счёт.
А его оплатить просто так невозможно!
Заигрались владыки, их девки, сынки
Но держава огромна: пожертвовать можно
Кое-чем, но тайком. Объяснять не с руки.
А народишко выживет, справится, сдюжит.
Сам вопил: "Не война б!.." так не ной, не убьют!
Постепенно привыкнет и даже заслужит
Понемножку из благ: поедят и попьют
От души, наконец, и от пуза. Жизнь-сводня
Живо форсу обучит, с гешефтом сведёт»
«И достанется грешникам милость Господня!»
«Верно, Лена. Не всем, а кому повезёт».
«Ты, видать, не из этих?» «Не только. Посёлок
Не из них! И посёлков таких не один
И не тысяча даже» «Хорошеньких тёлок
Выбирает себе дорогой господин
По особым приметам. О коих не скажет.
Тут таких не нашлось, так шта Плачь иль не плачь
Ничего не изменится!» «Время покажет».
«Четверть века прошло! Показало! Трепач»
«Для системы не срок». «Для какой? Вон нацисты
Не смогли удержаться и столько». «Они