Глава 2
Недолго, менее полугода, царствовал император Петр Федорович, но сумел нажить за это время множество врагов. Новый монарх ненавидел Россию и презирал русских. Прибывший из Голштинского герцогства будущий император уже в пятнадцать лет был законченным алкоголиком. Долгие годы, проведенные в России, лишь усугубили болезнь. Даже искушенным царедворцам, смотревшим на это деградировавшее, вечно пьяное существо не верилось, что перед ними внук Петра Великого и племянник его мудрой дочери Елизаветы Петровны. Сама царственная тетка называла Петра Федоровича «чёртушкой голштинским». Едва Чёртушка взошел на трон, как его сразу возненавидели царедворцы и военные. Не стало хода по службе русскому человеку. На все должности назначил Петр III привезенных им из Германии немцев. Запретил новый монарх награждение за ратные подвиги и успехи в «статской» службе крепостными крестьянами. Однако тут же роздал двенадцать тысяч крепостных мужиков вместе с семьями «своим немцам». К моменту смерти Елизаветы Петровны Россия вела войну с Пруссией. За семь лет тяжелейшей борьбы русские войска перемололи армии прусского короля Фридриха. Тот был уже готов просить мира, но Чёртушка сам предложил мир пруссакам. Притом на их условиях на условиях побежденных. Оставшийся рано сиротой Петр Федорович, подвергался насмешкам, издевательствам, побоям со стороны взрослых, даже лакеев. Лишь Фридрих не третировал несчастного ребенка. Всегда готов был приласкать его при встрече, поднести не очень дорогой презент. Этой доброты не забыл повзрослевший наследник российского престола. Ну а все слои русского общества расценили мир как предательство. Оказалось, что предавал новую родину Петр Федорович все годы войны. Он сам проболтался по пьянке, что сообщал пруссакам все известные ему данные о численности русских войск, направлении их ударов. Доставляли эти сведения противнику адъютанты-немцы престолонаследника, беспрепятственно мотавшиеся между Россией и Пруссией не смотря на военные действия. Король Фридрих оценил «заслуги» Чёртушки, наградив его высшим прусским орденом. Сию награду Петр Федорович повесил на кафтане выше российских наград. При этом заявил, что единственным великим человеком, которого он знал, является прусский король Фридрих, и отныне его надлежит именовать «Фридрихом Великим». Следом монарх повелел одеть русскую армию в тесные мундиры прусского образца, перейти на прусский строевой шаг, сразу же прозванный «гусиным». Учиться маршировать по-прусски император заставил не только военных, включая высших генералов, но и царедворцев, и даже сугубо штатских людей академиков. Очень любил приезжать в Академию с «инспекциями» и устраивать ученым смотры, раздавая им тумаки, и награждая пинками. Больше других тузил государь Президента Академии графа Кириллу Григорьевича Разумовского, за его неспособность чеканить шаг и управляться с тяжелым солдатским ружьем.
Совсем не по-царски вел себя Петр Федорович. Корчил рожи, нередко без всякого повода. Поддавал под ребра придворным князьям и графам. Очень любил государь выбить из рук лакея поднос, да так чтобы находившиеся на нем яства с винами на кого-то обрушились. Тогда император, коему перевалило за тридцать, радовался словно ребенок. Словно ребенком крутила им любовница Елизавета Романовна Воронцова. Слава Богу, что взбалмошная и безалаберная графиня не лезла в государственные дела. Лизавета, как называли ее за глаза, довольствовалась возможностью раскрутить Чёртушку на новые украшения или дорогущий наряд, поиздеваться над кем-нибудь. Особенно доставалось законной жене монарха императрице Екатерине Алексеевне. С подачи фаворитки, ее во время обедов и ужинов сажали не рядом с супругом, а в дальний конец стола, где сидели наименее уважаемые царем персоны, которых он вынужден был терпеть, подчиняясь правилам дворцового этикета. Елизавета Романовна подпаивала и науськивала любовника на супругу. Тот, распаляясь, плескал в нее через весь стол вино, швырял объедки, материл. Немцы-лизоблюды гоготали над царскими «шутками». Сердца же русских людей наполнялись скорбью при виде слез, роняемых Екатериной Алексеевной.
Доставалось от Лизаветы и самому Петру Федоровичу. Тот был ветреным мужчиной и частенько оставался ночевать с певицами из итальянской оперы. Вернувшись во дворец под утро или через несколько суток, император попадал под крепкие кулаки фаворитки. Он пытался обороняться, даже хватался за шпагу. Да куда тщедушному Петру Федоровичу было совладать с коренастой, ширококостной Лизаветой. Отдубасив неверного любовника, та прощала его «шалости». Сам государь при этом вспоминал русскую поговорку: «Бьет значит любит». Все чаще посещало его желание развестись с супругой, постричь ее в монахини и жениться на Лизавете.
Рассказы царедворцев, лакеев, офицеров и солдат, охранявших монарха, о его неадекватных поступках, словно круги по воде расходились от императорских дворцов. Они становились достоянием всех слое русского общества. Все чаще вместо довольно ласкового прозвища Чёртушка звучало более обидное: Дурак. Прошло совсем немного времени, а Петра Федоровича ненавидели все русские от фельдмаршала до последнего дворника. Словом, не ко двору пришелся новый царь.