Доктор, он поднял безмятежный взгляд на не ждущего беды врача. Откровенно говоря, моим партнером была женщина. И знаете, чем мы занимались?
Охота на синюю птицу
Тиберий. Ты удивительный человек! Майкл вытер слезы, выступившие от смеха, а Лора продолжала мрачно потягивать мятный коктейль, сидя на диванчике в большом кабинете доктора Сторма. За сутки тебя выгнали не только из тюрьмы, но и из психушки!
Самое удивительное не это, мягко заметил Тиберий, а то, что меня до сих пор не выгнали из единственного места университета, где я, между прочим, учу детей.
Это исключительно благодаря мне, сурово заметила Лора. Будешь продолжать в том же духе уволю.
Она демонстративно отвернулась и почесала за ухом Ланселота. Бульдог вальяжно развалился на ее коленях и пускал слюни на безупречно отглаженные льняные брюки своей хозяйки.
Увольняй, Тиберий сладко потянулся в кресле. Буду жить, как половина Либертиона на пособие по безработице, благо, оно больше моей преподавательской зарплаты.
Он впервые за последние сутки смог действительно расслабиться. Здесь, в кабинете его друга был словно оазис в пустыне практичности, скорости и прогресса. Не следящий за последними веяниями моды и глухой к чужой критике, Майкл обставил кабинет по своему вкусу. Стены до середины зашиты дубовыми панелями, выше темно-зеленые обои, старомодный деревянный стол со множеством ящичков и отделений. Особенно Тиберию нравились бронзовые часы, старые, девятнадцатого века. Стрелка, сколько ее Майкл не смазывал, все равно немножко скрипела, передвигаясь с деления на деление, и звук был такой уютный.
Принесли чай, в толстых фарфоровых чашках цвета взбитых сливок. Лора немного потеплела, уже не так сердито смотрела на Тиберия и даже улыбнулась, когда бессовестный Ланселот тихонько стащил с подноса печенье.
Лора, милая, не дуйся, Майкл весело подмигнул ей. Ты бы видела лицо психотерапевта, когда она позвонила в полицию, а там от него отказались и умоляли взять его обратно!
Ничего смешного.
Ну что ты! Представляешь, сижу у себя в кабинете, тут крик, шум, гам. Докладывают, что один пациент довел врача до обморока, кстати, что ты такого поведал бедняжке Корделии? Она просит отпуск без содержания.
Слабенькая какая.
Так вот, мне говорят, что этот пациент сломал челюсть одному санитару и руку другому. Я сразу узнал стиль. Только мой обожаемый друг детства, светило в области истории и этнологии может за полчаса свести с ума даже сумасшедший дом. Тиберий, милый, ты санитаров зачем избил?
Ну Это как-то случайно получилось. Рефлекторно, что ли. Сижу я в кресле, беседую с милой девушкой на приятные, не значащие темы, как вдруг влетают твои парни, наваливаются на меня, затыкают рот, кстати, Тиберий оживился, ну, к наручникам я за сегодняшний день уже привык, а кляп-то зачем?
Ну, мой милый, Майкл лукаво и добродушно взглянул на Тиберия, тебе ли объяснять? Язык страшнейшее из существующих оружий. Собственно, с чего начались все проблемы этого мира? Да-да. «Вначале было слово». А что потом? Грехопадение, войны, бедствия всякие. Или вот, к примеру, змей Еву чем обольстил? Словом опять же.
Мне конечно лестно подобное сравнение, проворчал Тиберий, но если бы я так умел врать, как вышеупомянутое пресмыкающееся, моя жизнь была бы куда проще.
Доктор Сторм расхохотался, и все его добродушное, румяное лицо просияло. Тиберий, глядя на него, испытывал смесь восхищения и легкой зависти. Доктор Сторм относился к редкой породе людей, до страсти преданной своему делу, и оттого не замечавшей, что твориться вокруг. Он напоминал Тиберию французского художника Луи Давида, писавшего прекрасные картины независимо от режима правления, царившего в то время. Будучи при правительстве тем, что сейчас называют «бренд менеджер», он то сжигал трехметровое соломенное чучело, символизировавшее монархию, то такое же чучело революции, нисколько о том не беспокоясь.
Доктор Сторм мог себе позволить не ходить на общественные мероприятия, не иметь хобби, а главное, не иметь личной жизни. Этому Тиберий завидовал больше всего. На вопрос как ему это удается, Майкл весело отвечал, мол, в глазах общественности глава психиатрической клиники сам немного псих, так что уж с него спрашивать.
Ну и кто твои подопечные? полюбопытствовал Тиберий, неудачники, выброшенные безжалостным обществом на обочину, неуравновешенные люди?
Что ты, нет! Майкл покачал головой. У меня тут исключительно люди успешные, дошедшие до вершин горы, на которую карабкались многие годы.
Не понимаю. Человек, достигший вершины
Оказывается на маленьком пятачке, обдуваемом всеми ветрами и, как правило, в одиночестве. Знаете, мы все с самого детства заражены тем, что я называю «погоней за синей птицей». Я, как врач, считаю, что главная беда нашего общества это диктатура счастья. Человека обязывают быть счастливым, ему желают этого на каждом шагу и постоянно проверяют а ты счастлив? Врачи, соцработники, наши партнеры. Нам приказывают будь счастлив! А как понять, получается это у тебя или нет? И как быть, если в глубине души понимаешь не получается?