Я вдруг отчетливо ощутила себя лишней в своей семье, а значит и во всей вселенной, потому что больше у меня ничего не было. Маме я не нужна, она меня ненавидит просто за то, что я есть в этом мире, Гога всегда будет выбирать маму что же мне делать? Тогда я впервые так ясно ощутила огромное, всеобъемлющее, заполняющее каждую клеточку моего тела и пространство вокруг меня на многие километры вокруг одиночество. Во всех фильмах и передачах по телевизору, в книгах говорилось о том, что человек больше всего на свете хочет счастья. Я поймала себя на мысли, что не знаю что такое счастье.
Я легла на лавку и заснула. Утром я проснулась от звона колоколов. Недалеко от меня на соседней лавке сидя спал тот батюшка, что пустил меня в церковь, он сидел на этой лавке всю ночь, и сейчас тоже проснулся от звона колоколов.
Может поговорим? спросил он меня.
Я не знала что ему ответить и просто молчала.
Давай ты дашь мне телефон твоей мамы, и я позвоню ей, она наверняка очень переживает.
Она будет рада, если я не вернусь, совершенно искренне и без обиды сказала я.
Батюшка молча смотрел на меня. В этот момент в церковь вошли Гога с мамой, у обоих были красные от бессонной ночи глаза. Гога увидел меня, подошел и взял меня на руки. Он так крепко прижимал меня к себе, что мне стало больно, прямо как тогда, в наш с ним первый завтрак.
Никогда так больше не делай, говорил Гога, целуя меня во все места на лице, куда попадет.
Мама просто стояла рядом. Батюшка отвел ее в сторонку и что-то ей говорил.
Поехали домой, сказал Гога, когда мама с батюшкой вернулись.
Я не вернусь домой. Я там лишняя, уверенно сказала я.
В церковь начал заходить народ к утренней, и мы вышли на улицу. Я подошла к батюшке и от всего сердца поблагодарила его за то, что вчера он не бросил меня. Потом он ушел, а я вернулась к Гоге и повторила то, что уже сказала я не вернусь домой. И тут совершенно неожиданно мама подошла ко мне и обняла. Она обнимала меня и плакала. Она много всего говорила, как ни странно не обвиняла меня, а говорила что она плохая мать, что у нее ничего со мной не получается и вообще она неудачница, но у нас есть Гога, который и за маму и за папу. Говорила, что она будет стараться. Я молчала и не верила ей.
Моя мама человек момента, она искренне верит в то, что говорит в определенный момент, потому что действительно чувствует это, но через час мнение ее, как и чувства, могут измениться, и обещания данные в момент раскаяния уже не значат ровным счетом ничего. Когда я была маленькая я очень любила, когда мама была в «хорошем моменте», с ней было интересно и весело. Но со временем я научилась эти моменты игнорировать, потому что они давали мне ложную надежду.
Как вы меня нашли? спросила я у Гоги, когда села в машину.
Мы знали, что ты могла пойти только в церковь, объездили все в округе.
Я подумала о том, что на будущее надо бы мне быть менее предсказуемой.
Дома я помылась и поела, оделась и начала собирать сумку. В комнату ко мне вошел Гога и закрыл за собой дверь.
Рита куда ты собираешься?
Я уже сказала, я здесь лишняя.
Не слушай ты свою мать, она сама не поняла, что тогда ляпнула и уже раскаивается в этом.
Если честно я так и не поняла, почему она тебя ко мне ревнует, я знаю что ты любишь ее больше чем меня. Но дело не в этом. Гога, я ведь тут и правда лишняя. Если я уйду всем будет только лучше, по-моему, мы все это понимаем.
Ты говоришь глупости, ты маленькая, куда ты пойдешь? Как ты жить собираешься без денег?
И тут я впервые задумалась, и правда, куда и как? Я не знала. Я растерялась. Вчера я приняла самое важное и тяжелое решение в своей жизни. Я готова была отказаться от Гоги, человека заменившего мне и отца и мать и друзей, и я не могу уйти!!! Я села на кровать и зарыдала. Но горе мое длилось недолго, я не успела впасть в отчаяние и переварить свое бессилие, в комнату ворвалась мама.
Уходим! Менты! Бегом!
Несмотря на то, что я только что собрала сумку я машинально достала из-под кровати сумку «для отхода», в ней была одежда, белье, обувь, миллион документов на разные имена, оружие и деньги. Я бездумно надела на оба плеча обе сумки и выбежала в коридор. Я видела, как мама на кухне поливает все кислотой, следом Гога разбрызгивал что-то из баллончика.
Помощь нужна? спросила я.
Нет, мы тут сами, сказал мне Гога не оборачиваясь, иди вниз, заводи машину и жди, мы через две минуты.
В прошлом году мы два месяца жили в дикой глуши в тайге, ближайший населенный пункт в сорока восьми километрах. Тогда надо было основательно залечь на дно. Делать было нечего, и Гога научил меня вождению автомобиля, мне это нравилось. Потом, когда мы вернулись в Москву, мы с Гогой иногда выезжали ночью за город, и я гоняла по пустынным шоссе полночи.
Сейчас я сидела в машине и мысли у меня были только о крупной сумме денег лежащей у меня в сумке. Я уже и забыла об этих деньгах. С того момента как мы вернулись в Россию из Грузии все наши «отходы» были плановыми, и моя сумка хоть и лежала под моей кроватью на всякий пожарный случай, забирала ее всегда мама.
Раньше я никогда не думала о деньгах. Я никогда не слышала фразы, которую миллионы родителей говорят миллионам детей по всему миру в магазинах «мы не можем это купить, потому что у нас нет денег». У нас всегда были деньги, и никогда не было с ними проблем, мне всегда покупали все, что я хотела.