А сам воздух Версаля был напоен интригами герцога Орлеанского и ненавистью к королеве. Как после такой трагедии возвращаться в город, лавки которого заполнены пошлыми гнусными памфлетами против Людовика XVI и Марии Антуанетты? В зале, где собирались депутаты, разносчики свободно раздавали гравюры, на которых королева предавалась разврату с собственными фрейлинами, а король, привязанный к кресту, увенчанному каким-то красным колпаком, готовился к смерти от рук мятежников. Это произведение так и называлось «Новая Голгофа».
Я склонилась над королевой:
Ваше величество, мы сделаем, как вам угодно. Однако, ради всего святого, позвольте прежде приготовить вам что-то для восстановления сил.
Мария Антуанетта не отозвалась. Кампан проговорила:
Мята, вербена и несколько зерен кардамона. Одну минуту, мадам, мы все сделаем
В течение получаса мы с горничной в полутьме спальни колдовали над отваром, который булькал в котелке над очагом. Звать доктора Ле Пти мы не решались, потому что знали, какую моральную усталость чувствовала королева от его присутствия: он ничем не смог помочь ее сыну. Поэтому мы справлялись сами, хотя глаза нам обеим застилали слезы и, порой ничего не видя вокруг, мы натыкались на руки друг друга и обжигали пальцы о горячий котелок.
Будь проклят этот граф Прованский, вырвался у Кампан злой прерывистый шепот. Она вся вздрагивала от ненависти так, что даже края щегольского плоеного чепца на голове трепетали.
Вы его вините? проговорила я едва слышно. Разве это не пустые слухи?
Как же, пустые! Нет, мадам! отрезала она. Я достоверно знаю, что Мадам Пуатрин1 кормилица была назначена дофину как раз после любезной рекомендации принца! Вы тогда еще не были при дворе и, возможно, всего не ведаете Как мне больно сейчас за королеву! Она никогда никому не делала зла.
«Ох, от всех этих предположений впору вовсе разувериться в людях», подумала я. Действительно, уже очень давно среди придворных ходили упорные слухи о том, что дофин, при рождении крупный и сильный мальчик, весь в своего пышущего здоровьем отца, был заражен чахоткой намеренно: к нему по совету младшего брата короля, Месье2, графа Прованского, была приставлена больная кормилица. По ее виду еще ничего не было заметно, но рекомендовавшие ее люди должны были хорошо знать о том, что один ее ребенок уже умер от туберкулеза. Поскольку граф Прованский, пусть не в той мере, как герцог Орлеанский, но был захвачен преступными мечтами о короне Франции и преисполнен плохо скрываемого презрения к способностям короля как правителя, то эти слухи выглядели не беспочвенными. В случае смерти принцев Луи Жозефа и Шарля Луи наследником Людовика XVI по закону становился именно Месье. Кстати, Эмманюэль говорил мне, что видел его в своей масонской ложе
Я испустила тяжелый вздох:
Господи, помоги ее величеству перенести все это!
Из алькова королевы за все это время не донеслось ни звука. Когда я, держа в руках чашку ароматного напитка, приблизилась к ее кровати, сердце у меня сжалось: королева лежала, как мертвая, наполовину седые волосы разметались по подушке, по лицу разлилась меловая бледность Жива ли она? Я склонилась над ней:
Надо выпить, государыня. Это поддержит вас и успокоит. Вы же говорили, что у вас болит сердце.
Она послушно, как кукла, приняла у меня чашку. Я помогла ей устроиться, подложила ей под спину подушки, потом села рядом, не произнося ни звука. Некоторое время прошло в могильном молчании. Было слышно ход стрелки в часах, потрескивание дров в камине, шипение воды, выливавшейся порой из котелка на огонь. В этом оцепенении глаза у меня начали слипаться, хотя я и твердила про себя, что мне надо держаться любой ценой. Но несколько полубессонных ночей все-таки сказывались на самочувствии, и моя голова поневоле начала клониться на бок.
Сюзанна
Я вздрогнула очнувшись.
Что, ваше величество?
Сюзанна, вы были со мной в Сен-Дени3?
Нет, конечно, я там не была. Когда умерла принцесса Софи Беатрис, одиннадцати месяцев от роду, я находилась на Мартинике и не присутствовала на похоронах. Но я не успела ответить, потому что королева заговорила снова.
Впрочем, зачем я спрашиваю? Конечно, вас там не было, я сейчас вспомнила. И это ваше счастье. Там такая красота и такая печаль. Такая безнадежность. И такой такой страшный холод!
Она захлебнулась рыданиями.
Софи уже там. А теперь и Жозефа туда унесут. Моего маленького, доброго Жо-Жо! Он будет там совсем один, в холоде и одиночестве. Навечно, навсегда Мой малыш! Никто не прочтет ему книжку. Не споет песенку Уж лучше б я ушла туда вместо него! Слышите, Сюзанна? Вы должны понять, вы тоже мать
Заплакав от острой жалости к ней, пронзившей сердце, я сползла со стула, упала на колени перед кроватью, нарушая этикет, поймала руки королевы, осыпала их поцелуями.
Государыня! Я очень хорошо понимаю это. Поэтому я пойду с вами сейчас к вашему мальчику. Мы должны вернуться к нему, пока дофин еще тут, в Медоне. Я буду вместе с вами, если пожелаете, и буду молиться много дней за то, чтобы он у Бога был счастливее, чем был среди нас, а вы вы утешились. Хотя бы потому, что у вас есть другие дети!