Да.
Он поднял оружие и протянул Виреске. Взяла спокойно, но не повесила на пояс, просто осталась стоять с ним в руке. Дюк обернулся ко мне и мотнул головой:
Ну, пошли тогда.
***
Дюк
Дневник памяти, день 3***.
Ещё на входе в Ветра всё пошло не совсем так, как рассчитывал. Вместо этих трёх имбецилов, навстречу предкам отправились старик и женщина. Валентина вовремя выдернул, но он слишком долго приходил в себя. Его легко обезоружили эти трое и ушли обратно. Вечером откололся и Валентин. Расклеился из-за того, что я утихомирил какого-то пьяницу на постоялом дворе у Захара. Теперь придётся тащить на себе больше барахла.
Глава ноль-II. Быт
Лениво прожужжал звонок. Затем ещё раз, и ещё, обретая уже беспокойные нотки. Нетерпеливо постучали в дверь и, не дождавшись ответа, дёрнули за ручку. Оказалось не заперто. В прихожую ворвалась бурлящая жизнь в лице симпатичной краснощёкой девушки с тающими снежинками в искусственно завитых золотистых волосах. Молодая особа быстро сбила остатки снега с меховых сапожек, скинула оные в угол, небрежно бросила куртку на вешалку и понеслась на кухню с двумя пакетами в руках.
Ты про замки хоть раз слышала? больше с беспокойством, нежели негодуя, проворчала золотовласая. Ира сидела на кухне, в окружении ведёрок с красками, И что с твоей головой?
Как бы ты тогда вошла? проигнорировав последний вопрос, ответила Ирина.
А если бы какой-нибудь наркоман по этажу шастал?
Девушка на полу поморщилась, вдохнула, будто готовясь выпалить какую-то колкость, но неожиданно ласково произнесла:
Я же знала, что ты придёшь. Давай, Маша, иди сюда.
Мария окончательно успокоилась, села на расстеленные газеты рядом со своей близняшкой и обхватила её обеими руками. Прижалась щекой к холодному плечу.
Ну, как ты?
Лучше не бывает, ответила Ира, доливая в большое чёрное ведро белую краску, стараясь, впрочем, не разбить сестринских объятий, вот, занятие себе нашла.
Почему не звонишь?
Дежурный вопрос, на который всегда находились разные ответы. На этот раз оказалось, что телефонный баланс был пуст. Мария не стала напоминать, что он автоматически пополняется с семейного счёта, лишь с лёгким укором поинтересовалась о следующем:
А почему не отвечаешь? Ты же знаешь, мама с папой всегда у меня спрашивают, и волнуются.
Знаю, с грустью ответила Ира.
Отложила кисть, которой помешивала краску, и погладила родную и тёплую руку на своём плече.
Это был хороший день. Были шутки, обсуждение последних новостей, был разбор пакетов с продуктами, затем завтрак, совместно приготовленный. Сёстры вместе закрашивали старые рисунки, хотя Мария долго протестовала. Серой краской да по единорогу?! кощунство! Потом заплетали друг другу косички для такого случая не жалко было даже истраченных денег и часов в парикмахерской. Опять совместное и весёлое стояние у плиты, ранний ужин. Очень ранний. Как только бледный солнечный диск коснулся горизонта, Мария начала собираться.
Она крепко обняла на прощание сестру и потребовала, чтобы та заперла за ней дверь. Уже на улице обернулась и посмотрела на крайний балкон верхнего этажа. Ирина стояла в одной лишь футболке, обняв себя за плечи. Провожает взглядом. А теперь машет, и даже не спешит уходить в тёпло. Мария подумала, что это хороший знак. Появился даже порыв отложить все завтрашние дела и прийти снова, а не через неделю, как обычно, но нет, нельзя. Неизвестно почему, но так могло стать и обязательно становилось только хуже. На редкие визиты сестры Ира реагировала тепло, но если посещения учащались, появлялся подозрительно-насмешливый тон, а немногим позже и обвинения в гиперопеке и порывах тотального контроля со стороны родни. Обвинения эти были шутливыми, но отдавали морозом, как и пронзительный взгляд больной сестры. Да-да, Мария считала свою сестру не иначе, как больной, и никакие типы в белых халатах не могли изменить такого мнения своими витиеватыми и скользкими речами. Что-то там про период реабилитации? бред! До тех пор, пока сестра будет сторониться родителей и разговаривать по ночам с тенью шкафа, Мария не изменит своего мнения. Но ведь этот день прошёл хорошо, правда? В это очень хотелось верить.
***
Мак не смог пересилить себя и подняться выше пятого этажа.
Как тут вообще люди живут? он вернулся на первый этаж и сел на холодную разодранную обивку.
Кто-то уже успел обжить этот уголок стена возле трона покрылась серым крапом от тушения сигаретных окурков, а рядом стояла батарея пивных банок. Видимо, кто-то мнил себя очень хитрым и решил не обращать внимание на объявление «Крупный и строительный мусор собственник вывозит за свой счёт», решив оставить этот древний предмет интерьера со словами «авось сами вынесут».
Ожидание основа прогресса. Парадоксально, но факт. Мак давно убедился, что для достижения успеха нужно в первую очередь научиться ждать, нельзя нахрапом взять желаемое. Иначе можешь получить ответку. Ещё одна простая истина у всего есть последствия. Тем более нельзя спешить, если не до конца разобрался в ситуации. Друг канул в небытие, но следы обрываются именно здесь почему? И печать эта судейская с судьями шутки плохи, нельзя из чистого любопытства ковырять стены, которые построены столь сильными игроками. Тогда почему они сами перестали появляться? Девушка, что там живёт, тоже не даёт покоя. Из-за бешеного фона никак не разобрать, что с ней не так. Чем дольше Мак смотрел на сплетение нитей следов живых людей, судей, шрамов энергетического полотна, тем больше увиденное ассоциировалось с болезнетворным, кровоточащим наростом на старом дереве.