Академик В. Янин и доктор С. Каштанов («Финансы средневековой Руси») считают, что наша дань не превышала 1,25 % годового дохода в Суздальской земле [204207]. В Новгороде и Смоленске менее 0,33 %. И они не одиноки, как будет показано в главе 2.
3.1. Золотая Орда открыла Руси свой рынок. Это нивелировало жёсткие запреты Ватикана на торговлю с Русью (конкретно: запрет на ввоз в Россию корабельных снастей и породистых лошадей католическими купцами, золота и серебра в слитках, а также оружия), введенные после IV Крестового похода 1204 г. и разгрома Константинополя; возрос Волжский торговый путь (Новгород Астрахань) [208]. Этот торговый путь стал нашим Великим шёлковым путём почти до времён Васко да Гамы и Колумба, главным торговым путём с Востока в страны Северной и Северо-Западной Европы через Северную Русь. Стоит отметить, что после Первого Крестового похода роль пути «из варяг в греки» стала неуклонно падать, а после 1204 г. он и вообще превратился в ручеёк (теперь на средиземноморской торговле плотно сидели итальянцы и тамплиеры) [209]. Русь, особенно южная (Киев, Чернигов), становится окраиной. Безмонетный период на Руси наступает как раз с XI века. И тут нельзя всё сваливать ни на католиков-крестоносцев, ни на маниакальных разрушителей-кочевников, ни на коррумпированных византийских олигархов и чиновников.
Последовательность падения Днепровского пути была простая: середина XI века ослабление Киевской Руси; 1099 г. Первый Крестовый поход, Западная Европа лишает Византию монополии (а точнее преобладания) в торговле с Востоком. И мы (с Киевом и Черниговом) оказываемся в сторонке. Русь начинает развиваться экстенсивно. Вот монеты и уходят (остаются только большие гривны). И наконец 1204 г. Легче и лучше нам от этого явно не стало. Теперь мы можем и Неву с Ладогой потерять. Всё это происходит на фоне усиления удельного дробления русских княжеств.
И вот тут мы получаем свой «Великий северный торговый путь». И договариваемся с соседями о его совместном использовании. А соседи это Орда и Ганза.
3.2. Золотая Орда посредством постоянной торговли насытила Русь cкотом, в первую очередь тягловой силой (чего не было при половцах, не имевших стабильного государства и постоянных торговых отношений с Русью), это дало русскому сельскому хозяйству мощный толчок к развитию; а следом за этим началось ускорение роста населения. Особенно позитивно это сказалось на сельском хозяйстве Суздальской земли.
Позиция Ганзы: долой эмбарго с Русью
Ганза крупнейший торговый союз средневековой Европы, несмотря на жёсткий запрет Ватикана и свои публичные декларации, открыла крупнейшую торговую контору в Новгороде (её называли матерью Иных контор), больше, чем в Брюгге и Лондоне, и ввозила в Русь золото и серебро именно под торговую схему «Ганза Новгород Смоленск Суздаль Золотая Орда». Этот «северный шёлковый путь» обогащал Суздальскую, Новгородскую и Смоленскую земли, приближал культурный взрыв Андрея Рублёва Феофана Грека [210].
Тут тоже были свои сложности, т. к., кроме купцов, были ещё славные братства рыцарей тевтонских, ливонских, а также норманны шведского и датского королей. И они с удовольствием включились бы в эту торговую систему и, конечно же, за счёт схизматиков, т. е. Руси. Поэтому битвы Эмбахская, Невская, Чудская, Псковская и Раковорская были весомейшим аргументом нашего участия в торговом предприятии. Дело ещё в том, что крестоносцы, имея 290 лет прямой доступ к торговле с Востоком на Юге, считали, что очень неплохо было бы завладеть сопоставимым по размаху и объёму северным торговым путём. Казалось, для этого много-то и не надо.
Противник: да, вооружён по североевропейскому образцу, силён в рукопашном бою, но:
малочислен, ибо Русь в начале XIII века просто была малонаселённой страной (2 млн чел. против 50 млн «подданных» Ватикана);
не имел достаточно (в процентном соотношении) хорошо вооружённых воинов по той же причине;
не мог долго подтягивать новых и новых хорошо вооружённых воинов, опять же из-за ограниченности людских ресурсов и производственных мощностей;
не обладал такой организационной силой, которой для Запада в период развитого средневековья был Ватикан и который мог в данном регионе объединить немецкие военно-монашеские рыцарские ордена и силы скандинавских королей [211]; а также мобилизовать для этих средств мощные технологические структуры. И в конце концов, чем они хуже таких, как Роберт де Клари («Завоевание Константинополя»). Ещё и мемуары напишут, и ничуть не хуже. Так, например, во время III шведского Крестового похода в устье Невы была построена крепость Ландскрона («венец земли») с помощью сильных итальянских фортификаторов. И в 1301 году русские объединённые (новгородские, суздальские, смоленские и псковско-полоцкие) войска немало попотели, прежде чем выбить шведов из столь важного места. При этом, когда уставшие викинги потребовали командора послать за помощью, тот ответил: «На что беспокоить великого маршала?» (Прямо скажем, немалая уверенность.)
А когда русские огнём и пращами в несколько дней истребили большую часть внешних укреплений и, не слушая предложений командора, готовились к решительному приступу, замкомандора крикнул ему: «На что беспокоить великого маршала?» [212] И следующий шанс у шведов появился только через 300 лет. То есть позиция Ганзы (чисто европейская) заключалась в том, что, пока Руси хватает сил сдерживать крестоносцев и контролировать северный торговый путь, с ней будут торговать, не глядя на запреты. И Руси особенно Новгороду приходилось их сдерживать и до Александра, и после него. Ядро этого государственного образования русского средневековья составляли Новгород, Псков, Старая Русса и Ладога с «тянувшимися» к ним землями. Границы Новгородской земли охватывали область юго-восточной Эстонии, центром которой был основанный в 1030 г. Ярославом Мудрым город Юрьев (Тарту); таким образом, новгородские владения доходили до побережья Финского залива, охватывая полосу вдоль Чудского озера. В состав Новгородской державы входили чудские племена.