Александр Копировский: Это в глобальном смысле, космическом. А вот что касается конкретности? Он иногда буквально пророчествовал о конкретных вещах. Например, о том, что будут прославлены новомученики, что откроется множество храмов, что будут духовные школы в большом количестве, не как тогда 2 академии и 3 семинарии. Что исполнилось, как Вы считаете? Что ещё можно ожидать из названного им?
Свящ. Георгий Кочетков: Дело в том, что по внешности многое исполнилось, и этому можно только радоваться. Но я думаю, вряд ли о. Виталий считал бы, что все эти вопросы сняты с повестки дня только потому, что стало много храмов, много семинарий, академий, провозглашены возможность оглашения даже его необходимость, а также миссии, молодежной работы и т. д. Я думаю, о. Виталий не был бы сейчас среди тех, кто бравурно рукоплещет всему, что выявляется нового. Думаю, он видел бы, что это только начало решения этих вопросов. Это еще только завязи. И очень важно, не будет ли это только пустоцвет, не окажутся ли храмы пустыми в результате ошибок на этих путях, которые, конечно, были предопределены: в результате нашего невежества, нашего церковного и культурного ретроградства, в результате наших страхов, нашей связанности по рукам и ногам разными силами, в том числе внешними по отношению к церкви. Все это не могло бы не тревожить сейчас о. Виталия, будь он жив и если бы он смотрел на нас сейчас своими человеческими глазами. Так вот, думаю, действительно, о. Виталий может нам напоминать о том, что надо делать. И о том, как надо жить, выделяя приоритеты, выделяя главное, разрешая противоречия между разными высказываниями, разными точками зрения, возвышаясь над противоречиями человеческими, субъективными, а уж тем более политическими, культурными, национальными и социальными.
Александр Копировский: Отец Виталий был, несомненно, выдающимся проповедником, с яркими образами, с яркой речью. А можно ли сказать, что он был больше, чем просто ярким проповедником? Можно ли применить к нему определение «голос Церкви»? И какими вообще качествами должен обладать человек, чтобы он мог говорить от лица Церкви?
Свящ. Георгий Кочетков: Да, в какой-то степени я не сомневаюсь, что к его слову относилось бы это определение «голос Церкви». Как раз именно в ту меру, в какую он видел реальность глубже других, в какую он мог опережать других. Он был инструментом этого голоса. Потому что в этом его качестве заключается духовное явление, которое мы называем пророчеством в Церкви. Пророчество может быть обращено вовне Церкви, но чаще всего оно обращено внутрь, к нам самим, к нашей совести, к нашему сердцу, к нашей жизни, её основам. И конечно, у о. Виталия эти качества были налицо. Он был «голосом Церкви» каждый раз, когда показывал нам путь, каждый раз, когда предупреждал нас о грядущих опасностях или опасностях уже действующих, но недооцененных или не до конца осознанных нами.
Александр Копировский: А сейчас он продолжает оставаться «голосом Церкви» или хотя бы одним из ее голосов?
Свящ. Георгий Кочетков: Насколько мы смогли правильно понять, отредактировать, опубликовать слово отца Виталия, насколько мы справились со своей задачей, настолько мы и способствуем тому, чтобы прозвучавший однажды голос Церкви не затих, чтобы он продолжал приносить свои плоды, и чтобы всякий читатель его проповедей вспоминал не просто человека выдающегося, умного, знающего, сыгравшего свою историческую роль в определенное историческое время во второй половине XX века в церкви и в обществе, а чтобы каждый такой читатель мог увидеть, что Господь действует, и что нам опускать руки нельзя, что мы должны, наоборот, поднять руки, поднять свое лицо пред Господом и идти вперед, как бы трудно нам иногда ни было.
5.05.2016
Слово на отпевание регента патриаршего собора В. С. Комарова[1]
29.12.1974 г.
«Блажен путь в онь же идеши днесь душе, яко уготовася тебе место упокоения»[2].
Так от всего сердца говорим мы в этот день, дорогие братья и сестры, верному рабу Божию новопреставленному Виктору, дорогому нашему Виктору Степановичу[3], многолетнему регенту этого собора, человеку, послужившему всю свою жизнь святой Церкви Божией, верному святому народу православному и послужившему верой и правдой и всем своим существом Небесному Господу, воспевавшему Его хвалу до последней его кончины. Так говорим мы, прощаясь с ним и провожая его в его последний путь, путь всея земли.
Обычно принято, что прощальное слово над гробом почившего всегда говорят, обращаясь к нему. Но, дорогие братья и сестры, я не дерзну этого делать, я считаю себя не в праве обращаться к нему сейчас, ибо Господь так судил, что я его бесконечно уважал, любил, ценил, но мало знал. Он всю свою жизнь служил святой православной Москве, служил в храмах, Божией волей, 60 лет, более 30 лет он проходил свое служение в этом святом храме, а я только лишь начинаю свое церковное служение в Москве. Святители, за литургией которых он управлял хором, московское духовенство, которое молилось здесь вместе с ним, верующие, которые наслаждались красотой его пения, его управления, его друзья, его близкие, его коллеги по служению Церкви Божией все они знали и знают, ценили и ценят его с большим правом и с большим основанием, нежели я.