Ну а ведёт он как? Не теряется?
Нет, всё время что-то обсуждает с детьми. Вы знаете, Генриховне такой стиль не по душе.
Учительница математики как бы невзначай покашляла в кулак.
«Подпевала», успела подумать Фаина.
Постучав в дверь, в учительскую вошла Ергольцева, вызвав недовольные взгляды своей укороченной юбкой.
Можно журнал девятого «Б», пжалста?
Что тебе говорили про жвачку, Надя? подала страдальческий голос Элеонора Павловна.
Какую жвачку? вылупила девочка глаза, одновременно сделав глотательное движение.
Она ж не переваривается, золотко!
Кто спрашивает журнал? деловито спросила Фаина Рудольфовна.
Директор! подбоченилась Ергольцева.
Ну, тогда
Девушка вышла с гордо поднятой головой.
Не нужно давать журналы детям, послышался угрюмый голос учительницы с кислым лицом, об этом не раз говорилось на педсовете.
Это ж Ергольцева, сказала Элеонора Павловна в потолок. У девки, может, ноги и от ушей растут, но голова тоже не пустая. Не станет она ничего править. Ну, максимум оценки по математике посмотрит.
С дальнего конца учительской послышалось недовольное сопение. Хотя сложно сказать, был ли здесь дальний конец. Кто-то утверждал, что учительская переделана из квартиры директора не Марии Львовны, а того, предыдущего, который в старые времена жил прямо на работе.
Учителя всегда существовали и двигались в тесноте. Чтобы одному человеку взять из шкафа журнал, нужно было дождаться, пока другой развернётся и протиснется между стеной и столом.
Любые разговоры в учительской рано или поздно, несмотря на всеобщую занятость и разнообразие возникающих вопросов, обязательно возвращались к одной-единственной теме: обсуждению самых выдающихся учеников. Выдающихся способностью портить кровь учителям или просто сильно отличающихся на фоне остальных в классе. И разговоры эти затевались не ради сплетен, но служили верным способом разгрузить кузов накопившихся жалоб.
Ещё раз обсудили нервозность Каштанова, посмаковали историю с Ангелиной Чайкиной, девочкой из восьмого «А», которая почти ежедневно кричала в школьном дворе на мать.
Говорили, что за ней приходит какой-то увалень из колледжа. Посомневались в том, что она ведёт целомудренную жизнь. (Ну, иногда можно и посплетничать, не всегда же только жаловаться.) Чайкина, впрочем, сама распространяла о себе подобные слухи, не особо скромничая.
Вспомнили Гришу Юпитерова по кличке «Табакса» худого и высокого, как жердь, одиннадцатиклассника, сына главы муниципалитета Морского района Города Дождей. Юпитеров носил на лице бородку, напоминающую обрывки стекловаты, и очень ею гордился. Помимо бороды его гордость вызывали рваные в самых замысловатых местах джинсы, звук собственного голоса и протекция отца. Он был единственным человеком в школе, кто не носил формы и портфеля. Несмотря на любые попытки руководства повлиять на него, всё, что он имел с собой на уроках, это пачка сигарет, мобильный телефон и презрительная улыбка. Кроме того, молодой человек полностью оправдывал своё прозвище, даже завхоз, достопочтенная Метательница Ядра, не могла сравниться с ним по шлейфу курительных ароматов.
Поворчали, но не сильно, на Любу из шестого «А», девочку, с которой не дружит никто в классе и которая заглядывает в кабинеты и подкарауливает учителей, чтобы в шутку напугать, как будто ей пять лет.
А новенького мальчика из шестого «Б» встречали? поинтересовалась Фаина. Тот ещё субъект. Родители хорошо над ним поработали в плане, хм-м-м, религии
Разве там есть новенький? удивилась Богачёва.
В белой рубашке с зелёными глазами. Кеша, кажется. Такого не забудешь
Морщинистое лицо Анны Сергеевны сделалось рассеянным.
Нет, не припомню. Впрочем, в мои семьдесят пять это нормально.
Не жалуйтесь, вы помните больше нашего, произнесла Фаина. Она задумалась о чём-то своём, и на лице её выразилось беспокойство. Он заявил тут мне, что не будет писать сочинение, потому что он пророк. Вы представляете? Фантазия какая! А вы, Зинаида Алексеевна, что скажете о новеньком?
Я Честно сказать, помню не всех. Столько учеников
«Сколько учеников? молча возмутилась Фаина. Ты работаешь в малых группах!»
После этого учительница истории замолчала и даже впала в какое-то тревожное настроение.
После этого учительница истории замолчала и даже впала в какое-то тревожное настроение.
Наконец вспомнили девятый «Б», обсуждать который стало уже классикой.
Элеонора Павловна процедила сквозь зубы:
Да-а-а А у Кирилла Петровича ещё не было там урока. Вот он порадуется их компании, той радостью, которой мы все радуемся.
Это мог бы быть неплохой класс, если бы не Харибдов, Кайотов и Осокин. Их безумие переходит всякие границы (кажется, учительница английского в очередной раз высказала очевидное). Я уже не веду у них, но наслышалась всякого.
Ага, они. И ещё четыре мушкетёра, которые ведут себя, как свора щенков, добавила Фаина. У меня урока не проходит, чтобы кому-нибудь не прищемили палец или не истыкали ручкой рукав на рубашке. В самом деле, как дети малые, а в каждом по центнеру веса. Кстати по поводу Кайотова. Кто-нибудь видел у него пистолет?