Здравствуйте, грустно протянула учительница истории.
День, наполовину занятый педсоветом, не может быть добрым, с вечной иронией в голосе пробасил Штыгин. Я смотрю, вы не одна?
Птицы покружили, обиженно покричали и сели на ближайшее дерево.
Фаина заставила себя не смотреть на руку Штыгина. И тем не менее каждый раз не сдерживалась и бросала короткий взгляд. «Металл или пластик? думала она, а может, и деревянная»
Это не смешно, засопела Фаина Рудольфовна. Они преследуют меня от самого метро. Уже становится страшно. Не понимаю, что им от меня нужно!
Может, Фаиночка, они хотят свить на тебе гнездо? разразилась заливистым смехом Элеонора Павловна.
Не очень удачная шутка. Волосы у Фаины сегодня укладывались ужасно. Но, услышав заразительный смех учительницы литературы, она не обиделась. Другое дело, если бы то же самое сказал Штыгин.
Никогда не видела таких безумных птиц. Что они во мне нашли?
Может быть, вот это?
Штыгин был выше её на голову, он протянул к ней правую руку и вытащил что-то из капюшона. Фаина даже не успела отшатнуться.
Куриная кость?! Как она там оказалась?
Может, муж подложил? Элеонора Павловна хохотала так, что у неё выступили слёзы. Её смех стал передаваться и остальным.
Возможно, птица случайно уронила кость прямо вам в капюшон? Штыгин выбросил находку во двор, вороны тут же накинулись на неё и с криками полетели прочь. Или вы съели куриную ногу и оставили косточку про запас.
Теперь Фаина вспомнила, как птица врезалась ей в плечо, наверное, пыталась забрать выпавшую добычу. Усталое лицо женщины растянулось в улыбке, и она своим характерным чуть повизгивающим смехом присоединилась к раскатистому хохоту Элеоноры Павловны.
Ну ладно. Значит, не зря приехала на педсовет. Будет что рассказать мужу.
Смеялся ли над этой историей Штыгин? Вроде даже улыбнулся. Хотя глаза у него, кажется, всегда были грустными. Нет, не грустными Это глаза человека, который видел много страданий, немного больше, чем можно выдержать, сохранив способность смеяться над чужими шутками. Эхо войны Наверное, он по привычке ударил того старшеклассника из другой школы. Говорят, тот крал и бил одноклассниц. Но всё же первое правило: никакого физического контакта. Поэтому его и уволили тогда. Интересно, какой рукой он ему?.. Ну ладно, хватит об этом думать.
Спустя несколько мгновений через улицу напротив школы с рёвом пронёсся грузовик. Фаине даже показалось, что послышался глухой удар, и вороны после этого замолкли.
Вы слышали? Что это было?
Камень или что угодно! Носятся, как угорелые! вскричала Элеонора Павловна, уперев руки в бока. Ни на знаки не смотрят, ни на светофор! Что же за безобразие, ведь дети ходят! Сто раз администрации говорила ставьте лежачего полицейского!
Тогда на уроках только грохот грузовиков и будет слышен, расстроилась Фаина.
Вот на педсовете и обсудим эту проблему! воскликнула Элеонора Павловна, бодро взяв под руку учительницу истории.
Они вместе поднялись в душный класс, который уже заполняли другие учителя.
Фаина Рудольфовна беглым взглядом осмотрела присутствующих и обнаружила только одно незнакомое лицо. Среди массы женщин, по большей части бальзаковского возраста, среди ярких нарядов и причёсок он явно выбивался из толпы. Лишь на мгновение у Фаины промелькнула мысль: что здесь делает этот худой молодой человек с проницательным смеющимся взглядом? Новый учитель? Слишком молод. Скорее практикант. Такие иногда приходили на пару месяцев, набирались впечатлений и уходили с тем, чтобы больше никогда не вернуться к школьникам.
«А может, это просто очередной представитель банка, пришедший предложить нам золотую кредитную карту?» подумала Фаина и, подавив зевок, перестала рассматривать незнакомца.
Начало собрания, как всегда, задерживали, потом в кабинет вошла Маргарита Генриховна, завуч по учебно-воспитательной работе, грозовая туча над головой отстающих школьников, выливавшая холодную воду на головы учителей и классных руководителей, по капле в секунду, пока каждый не вымокнет до нитки.
Какое-то время в классе стоял мощный гул, который по привычке никто не замечал. Намеренно не замечали и Маргариту Генриховну. Никто не желал начинать эту мучительную пытку педсовет в начале года.
Фаине не потребовалось много времени, чтобы узнать последнюю информацию. Через уста женщин она вливалась в её уши сама.
Через мгновение она уже с любопытством рассматривала нового учителя биологии, которого по ошибке приняла за банковского работника.
Собран, спокоен. Но кажется несколько обескураженным. Это скорее всего оттого, что он ожидал увидеть собрание серьёзных педагогов, чинно обсуждающих вопросы, возникшие на повестке дня, а увидел овощной рынок.
«Если он глуп, то решит, что люди здесь несдержанны и невоспитанны. Подумает: как они могут научить слушать детей, коль скоро не умеют слушать сами? Если он хоть немного наблюдателен и сострадание ему не чуждо, то заметит, что основная масса здесь присутствующих педагоги, которые провели сегодня по шесть-семь уроков. Больше половины этих людей имеют хронические заболевания, недосыпают и недоедают, эмоционально нестабильны из-за того, что все лучшие чувства потрачены на детей. Они перекинули язык через плечо и двигают им исключительно для того, чтобы расслабить перенапряжённый мозг».