Забирается в свою машину. Она проседает под ним, хотя я не думаю, что он много весит. Он подтянутый. Скорее, машина старовата; ещё она пыльная и поцарапанная. Никита никогда не доводил свою поддержанную Daewoo до такого безобразного состояния.
Я пытаюсь открыть дверь, но ничего не выходит. Лёша изнутри дёргает вверх чёрную пимпочку рядом с окном, и резко толкает дверь на меня. Я не успеваю отступить, и получаю удар по ногам. Он то ли не заметил, то ли ему без разницы. Забираюсь в машину, пытаюсь оттереть грязь с брюк.
Какой мерзотный звук, тянет Лёша.
Я с возмущением поднимаю на него голову:
Ты, между прочим, по ногам меня ударил своей пыльной дверью, и продолжаю срезать ногтем слой грязи над коленкой.
Возьми щётку, не могу выносить это! он кривит губы. Там, на заднем сидении.
Включает свет в салоне.
Я поворачиваюсь и вижу распластанный на заднем сидении мужской костюм тёмно-синего цвета, завёрнутый в прозрачный пакет так же свою одежду хранит Ирина.
Вы должны были пойти в театр, бормочу я.
Хорошо, что не пошли. Я не хотел надевать эту хрень. Я в нём как пидор.
Тебе бы пошёл чёрный, классический, я поднимаю на Лёшу глаза.
Слушай, ты штаны свои оттирать будешь, или советы стилиста мне давать? Щётка в левом углу пакета.
Я перегибаюсь между сидениями и ищу.
Нету.
Ниже, командует Лёша. И осторожней. Костюм стоит дороже, чем все твои шмотки вместе взятые.
Я поворачиваю к Лёше голову. Он с пренебрежением смотрит на мои угги, свисающие с сидения, и бормочет:
Нет, одна щётка стоит дороже.
Выволакиваю из длинного пакета щётку. У неё гладкая белая ручка с врезанной в пластик надписью, и нежный, с ещё выпуклыми ворсинками лоскуток ткани свекольного цвета. Совсем новая, но уже использовалась. Я вижу белёсые пылинки, перечёркнутые чёрным Ирининым волосом. Может, они купили эту щётку в том же магазине, где и костюм. И когда он надевал его, Ирина была с ним в примерочной. Оценивала. Трогала. Прижималась. Обнимала. А потом чистила его костюм. Ухаживала. Такая ролевая игра.
Я только начинаю чистить брюки, как Лёша выключает свет. Мне приходится извернуться, чтобы полоска света от фонаря упала мне на колени.
Звонит его телефон. Я вздрагиваю от женских стонов, разрывающих мелодию звонка, потом солист начинает читать рэп слова так исковерканы, как будто он поёт, закусив губу.
Лёша молча смотрит на экран, будто ждёт, когда прекратят звонить.
И ты мне ещё про мерзотные звуки говоришь, фыркаю я.
Чё?
Я про твою музыку на телефоне ничего более мерзотного я не слышала.
Он смеряет меня злым взглядом, и мои руки снова начинают холодеть. Будто я прикоснулась кончиками пальцев к траве в первом осеннем инее.
Лёша подносит трубку к уху, цедит:
Я занят Нет, водку жру. На работе я Думай как хочешь, мне без разницы Ты чё, тупая? Я же сказал я на работе, он отчеканивает каждое слово. Что за женщина, с которой он так разговаривает? Уж явно не Ирина. Неужели с мамой? И на это мне тоже без разницы Мне насрать, ясно? да на здоровье! он сбрасывает звонок и швыряет телефон в выемку у коробки передач. Выругивается матом.
Я молча смотрю на него. Он поворачивает ко мне голову, хмурится.
Зря ты села со мной в машину, заводит мотор.
Зря ты села со мной в машину, заводит мотор.
Почему? Ты лихачишь?
Это мягко сказано. А сейчас дороги свободные он смотрит на меня, ухмыляется. Цокает языком. Так что я тебе не завидую.
Мы съезжаем с бордюра. Пока он двигается медленно. Мы проезжаем дворы. Подползаем к шоссе. Он смотрит вбок, несколько раз нажимает на педаль газа. Машина вздрагивает, дребезжит, подаётся вперёд всем своим существом, будто пытается вырвать цепи, приковывавшие её к асфальту. Наверное, когда он так делает, то чувствует себя гонщиком за рулём какого-нибудь необычайно мощного этого как его там болида.
Вот я слышу треск слева от себя, и машина срывается с места в диагональ. Вылетает на шоссе боком. Я делаю рывок вместе с ней: только она вперёд, а я назад. Лёша разгоняется. Машина сначала притормаживает, а затем начинает двигаться быстрее. Её всю трясёт, словно её душа хочет вырваться из этого немощного тела. Я кожей ощущаю Лёшино нетерпение всё мешает ему двигаться так, как он хочет: возможности двигателя, шершавый асфальт, встречный ветер, земное притяжение. А теперь ещё и светофор. Он резко тормозит, и мы оказываемся на полкорпуса на пешеходном переходе. Он мог сбить кого-нибудь.
Загорается зелёный, и я уже сама послушно откидываюсь на спинку кресла, чтобы не получить удар в спину. Впереди поворот, и я изо всех сил вцепляюсь в ручку двери. Мы выворачиваем так круто, что этот рывок сгибает меня в сторону, потом в другую.
Шоссе оживлённое. Он догоняет одну машину, обходит её справа, возвращается обратно. Догоняет следующую, и снова обходит её. Он специально делает это выезжает на полосу, на которой впереди машина. Ему нравится резко выворачивать руль, вдавливать педаль газа в пол так, что машина начинает хрипеть он выжимает из неё все силы. И ему хочется обходить других, ему нравится оказываться впереди, преодолевать, побеждать хотя бы здесь, на этой дороге. И в этом что-то есть такое живое. Я сама начинаю чувствовать то ли азарт, то ли адреналин. Мне хочется молча наблюдать, как он обгоняет машины, двигаться вместе с ним и с его автомобилем, быть частью этого действия, и чтобы оно не прекращалось. Чтобы всегда впереди были препятствия, и я могла вот так вот, скосив на него глаза, рассматривать его лицо. Как прищурены его глаза, как напряжены бугорки над переносицей, и как ухмылка едва заметно трогает его губы на очередной победе.