На душе у меня теплеет. Такой комплимент мне нравится. Я немного расслабляюсь, но всё ещё не могу заставить себя изъясняться связно. Меж тем, ты и не ждёшь моих ответов, продолжаешь своё:
Вот только Не носите вы волосы так. Они не сочетаются с лицом и с бесцеремонностью, окончательно выбивающей меня из колеи, ты укладываешь мою разлохмаченную гриву в подобие причёски: Вот так. Как на старых фотографиях. И осторожнее с макияжем. Только бежевые тона. Это выглядит благородно и никогда не покажется пошлым.
От твоего оценивающего взгляда мне становится неловко. Но ты не обращаешь внимания на моё смущение. Твои мысли заняты другим.
Почему вы никогда не приходите на съёмки? Все ходят, а вы нет?
Да как-то Так Времени не было глупо мычу я, кляня напавшее косноязычие.
Вы не приходите, потому что приходят все, словно под микроскопом препарируя мой внутренний мир, заявляешь ты. Вы не можете быть там, где все, верно? Вам претит это. Вы привыкли держаться наособицу
Может, и так
А если я попрошу вас прийти? И не в качестве зрителя-ротозея, а для съёмки?
Я же не актриса!
А вам ничего не придётся играть. Нам нужен один кадр А в кадре лицо из другого времени, понимаете? Особенное лицо. Глядя на вас, я понял, что именно ваше лицо нам и нужно! Соглашайтесь! Говорить ничего не придётся. Просто сидите и смотрите, думайте о чём-то своём, молитесь А работать будет оператор. Так вы придёте?
Хорошо Приду
На другой день я пришла на съёмку. Она была камерной, внутри специального помещения. Кроме тебя, была ещё какая-то пожилая дама и мрачный с похмелья оператор. Вместе с дамой вы сперва занялись моим внешним видом, подгоняя его под фотокарточки, которые ты постоянно листал, сличая. Дама дело своё знала: вскоре голову мою венчала высокая причёска, какие носили в начале прошлого века. Ещё несколько штрихов и образ был создан.
А теперь подумайте о чём-то большом, высоком. Нам нужна одухотворённость, глубина взгляда.
Я не знаю, можно ли искусственно придать взгляду одухотворённость. Отчего-то мне кажется, что такая задачка непосильна и гению, если он начисто лишён указанного качества. Из этого могу сделать отрадный и лестный вывод, что сама оным обладала.
Думать в тот момент я могла только о тебе. Но мысли эти были исключительно высокими, ибо грёзы мои носили характер романтический и невинный.
Хотя речь шла всего лишь об одном кадре, ты заставил меня позировать в разных ракурсах, решив отобрать лучший из отснятого материала. Когда всё закончилось, оператор одобрил:
Знатно! Глебыч будет доволен. Если бы наша кукла Мальвина на дурака Стрелецкого могла смотреть такими же полными глазами, пятьдесят процентов успеха кинцу было бы обеспечено.
Кукла не может иметь полных глаз, резонно замечаешь ты. А на Стрелецкого нельзя смотреть иначе по причине кристальной чистоты головного мозга
А зачем ему мозг? С такой-то мордой! Все ихние делоны рядом не стояли
Стереотип! морщишься ты. Как вы думаете, Сима?
Что? не понимаю я.
Нравится вам Стрелецкий?
Стрелецкий в те годы был самым красивым актёром нашего кино. И этим сказано о нём всё. Пустая красота, за которой ничего нет. Невыносимая скука
Нет, не нравится, честно отвечаю я не без гордости (всем нравится, а у меня запросы больше, мне мордашки маловато!).
Вот как? И чем же? Разве он не красив, по-вашему?
Красив, как лицо с обложки. Но картинки-то мало, а нужен характер. Человек нужен. С которым можно поговорить по душам С которым интересно. А лица с обложки скучны. Я не могу представить себе, что с ними можно просто сидеть за столом и говорить о литературе, например.
Смотря за каким столом, хмыкаем оператор. Стрелецкий за столом, когда на грудь примет, куда как разговорчив! И о литературе тоже! Хотите Гамлета врежет, хотите Островского.
С того дня между нами установилось взаимопонимание. По крайней мере, мне так казалось. Мы время от времени встречались в лесу, я показывала тебе свои любимые, заповедные места и восторженно слушала твои рассказы. Даже сейчас я должна признать, что более счастливых мгновений в моей жизни не было. Когда мы шли совсем рядом, и ты подчас поддерживал меня под руку, я боялась смотреть на тебя. Боялась, потому что хотелось не смотреть целовать. И эти, уже менее невинные, нежели прежде, грёзы теперь то и дело находили на меня, будоража. Знала бы я, что в это же самое время Но не буду забегать вперёд.
Если кого и выводило из себя твоё присутствие в нашем доме, так это Васю, напрочь забытого Шуркой. Вася ходил теперь мрачнее тучи, караулил мою ветреную сестрицу везде, где мог, а она ловко ускользала от него, умножая его досаду.
Как-то возвращаясь из леса одна, я заметила сидящего на бревне у кострища Васю. Здесь они нередко миловались с Шуркой, таясь от тёти Саши. Здесь же любила погудеть местная молодёжь. Вася был в этот день трезв и серьёзен. Видавшие виды джинсы сменили выглаженные брюки, кроссовки начищенные ботинки. На пеньке стояла пластиковая бутылка сидра и лежал «Твикс». «Вино» и «шоколадка» практически джентльменский набор.