Юрий Грум-Гржимайло - Ствол ручья. Стихи разных лет

Пишите легкие стихи,
Пока легка рука,
Пусть в них кивают васильки
От ласки ветерка!

Не стоит строки смаковать,
Искать огрехи в них 
Упали легкие слова,
И  появился стих,

Пошел по узенькой тропе
Из горницы своей,
Чтоб оценил его скупец,
И встретил мир людей

Майку Зиновкину

Полуночный трамвай сыграет блюз
Для крылышек раскрытого окна,
И сонною волною тишина
Опять прижмется к дому-кораблю.

Осталось слушать шорохи стены,
Задумчивые скрипы половиц,
Обрывки ненаписанных страниц
И мерное дыхание жены

А блюз плывет по памяти дымком,
В серванте тихо звякнет в такт фужер
Пусть сонная недвижимость портьер
Меня считает странным чудаком,

А я хочу махнуть через окно,
Догнать трамвай и впрыгнуть на ходу,
И привезти счастливую звезду,
Как этот самый блюз,
Давным давно

Я в глазах твоих
Вижу нежный свет,
Напишу им стих
О своей Москве,
Закружи меня,
Заколдуй меня
И добавь огня
Им при свете дня!

По губам твоим
Бродит страсти ток,
Ты  из снежных зим
Теплый лепесток,
Вытащить билет
И согреть тебя
Мне в моей Москве
Выпала судьба.

Не раздеть и смять 
Сохранить любовь,
Чтобы к ней опять
Возвратиться вновь,
И как в первый раз
Падать в глубину,
В полночь до утра
Уходя ко сну.

Твое лицо покоится во сне,
Но из глубин, простертых между нами,
Ты все равно повернута ко мне
Губами
И закрытыми глазами.

Пускай не спится,
Пусть скользит мой взгляд
По смуглой коже,
По изгибам линий 
Прекрасен твой естественный наряд
Уснувшей мирно
Маленькой Богини

Ирине***

На скорый поезд твой
Объявлена посадка,
И между нами вновь
Проведена черта 
Не думай  провожать
Тебя совсем не сладко
И грустно созерцать
Плацкартные места.

В вагонах поездов
Натянуты прощанья,
Неловко целовать
Хорошую мою,
Зачем опять в любовь
Вмешались расстоянья,
Я чувствую вину
За то, что остаюсь!

Скажи мне обо всем 
Минуты на исходе,
А лучше  помолчи
И посмотри в глаза,
Мы все уже с тобой
Определили вроде
И скорым поездам
Нас изменить нельзя.

Но все-таки мне жаль,
Когда состав уходит,
И где-то твой вагон
Скрывается вдали 
Разлука как кинжал,
И дань высокой моде
Друг друга в ней найти,
Как рельсы колеи.

На паперти света застыла Любовь,
одетая в рубища непониманья,
в лохмотья когда-то несказанных слов,
рассыпав как бисер слепые лобзанья.

Я вижу в глазах ее мрак и огонь,
не ведая, что хорошо, а что  плохо,
как нищенке, ей опускаю в ладонь
святое желанье и низкую похоть.

И снова иду в паутину дорог
за призраком, за Дульсинеей Тобосской,
дай Боже, чтоб я отыскать ее смог
и сердцу хватило печального воска!

Пусть где-нибудь, снова на свадьбе земной
со звоном хмельные поднимутся чаши 
я пью в одиночку за бывших со мной,
Не понятых мной и меня не понявших.

Простите меня, за возможную боль,
за то, что простое окажется сложным,
я просто увлекся сраженьем с судьбой,
и просто теряю порой осторожность.

Простите меня, отпустите легко,
на паперти света стоит моя мама,
а я ухожу от нее далеко
седой уже весь,
а все тот же 
упрямый

Ты меня не поймешь  я тебя не пойму,
Загорятся слова  задохнемся в дыму,

А достанется нам все равно  пополам,
По любви, по надеждам, словам и делам.

Проще  взять и разбиться, осколками в лет?
Отзовись, я тебя вызываю:
«Алле!»,

Отдирая заклейку зимы от окна,
Пусть его открывает нам настежь весна,

Пусть по полу ползет застаревший угар,
Отзовись, нам с тобою не нужен пожар

В телефоне гудок долгий-долгий дрожит.
Вот такая простая и сложная жизнь

А***

Я помню дорогу и бег электрички,
и на полпути проплывающий Клин,
как к сердцу отмычка,
слепая привычка
из всех поездов видеть только один.

Я все сохраняю в глубинах сознанья,
и горечь потери, и тленье огня 
за исповедь сердца, вокзальные зданья,
приблизьтесь ко мне и простите меня!

А если я сам недождался, уехал,
вскочил на подножку на поезд другой 
то память о вас мне совсем не помеха,
она мне поможет сквитаться с судьбой.

Летит электричка. К тебе ль? От незнанья,
что, может быть, вовсе бегу от себя,
я просто связной ваш, вокзальные зданья,
все еду и еду,
дорогу любя.

Марине***

 Зайди ко мне, мой милый друг,
 Со мною выпить чашку чаю,
 В твоих глазах, в пожатье рук
 Я перемен не замечаю.
 Пусть нас с тобою разнесла
 Судьба по странам и границам,
 Улыбка прежнего тепла
 Опять горит на наших лицах.
 Мы просидим до темноты,
 И в ней, полуночным Арбатом,
 Я провожу тебя, и ты
 Забудешь время, как когда-то,
 Но потому, что поздний час,
 Опять расстаться надо, чтобы
 Мог по домам доставить нас
 Последний рейсовый автобус

Отполыхали сполохи заката,
и желтизной залили фонари
пародию вечернего Арбата
на маленький монмартровский Париж.
В подлунном мире барды тянут песни,
и бесконечный ряд карикатур
не прикрывает обнаженность пресной
губастости рисованных натур.
И нам вослед печально глянет лошадь 
заложница коммерческих идей,
пойдем скорее,
вырвемся на площадь
от ресторанов,
лавочек,
людей,
давай  пешком до самой,
до заставы,
и над рекой, прижав тебя к себе,
стихи читаю вовсе не для славы,
а как собачьей верности обет.
И мне приятно чувствовать в забвенье
как сердце бьется сердцу в унисон,
ты  город мой, а я  отображенье,
и дай мне, Боже, быть таким как он.
Когда сказать мне слов земных не хватит,
морзянкой окон песню допою,
но причащу к вечерней благодати
внимательную спутницу свою.
Мы на мосту, как перед аналоем,
в торжественной высокой тишине,
и снова счастье чаплинским героем
смешно и грустно улыбнулось мне.