Из беглопоповцев со временем выделились единоверческое, австрийское, или белокриницкое, согласия, беловодская и новозыбковская иерархия. В XIX в. от беглопоповцев отошли часовенные, названные так потому, что из-за отсутствия священников грамотные уставщики-миряне вели у них богослужение, крестили, исповедовали и причащали верующих в часовнях. Тем самым они практически перешли на беспоповскую практику ведения церковной службы.
Однако между некоторыми из этих согласий и толков разница была настолько мала, что небольшие согласия при наступлении более благоприятных времен достаточно быстро сливались с крупными. Видный деятель староверия XX в. М. И. Чуванов писал по этому поводу: «Разделения в староверии еще существуют, но в литературе они раздуты до громадных размеров, благодаря писаниям миссионеров официальной церкви, старавшихся доказать упадок ревнителей древлего благочестия. За годы гонений и исповедания древлеправославной традиции выработался единый облик, схожий внешне и внутренне, тип христианина-старовера с общим взглядом на мир и на свое место в истории человечества. И это единство отразилось в литературном творчестве, в быту, в иконописании, в хозяйственной деятельности»11.
1.2. Старообрядчество в «век Просвещения»
После того как Петр I (царь с 1682 г., самостоятельно правил с 1689 г.) провозгласил политику веротерпимости в государстве, положение старообрядцев несколько изменилось. Прекратились открытые гонения, и в истории старообрядчества начался новый период, который обычно характеризуют как период созидания, организации общежительств, хозяйственной, религиозной и культурной жизни. Возникают такие духовные центры старообрядчества, как Стародубье, Ветка, Выговская поморская пустынь, Керженец, Невельское общежительство и др. Эти духовные центры сыграли неоценимую роль в сохранении традиций древнерусской культуры (подробнее мы поговорим о них во второй главе). Однако все эти центры существовали или на окраинах империи или вообще за границей.
И при Петре I старообрядцам приходилось нелегко. Оставались в силе прежние указы против сторонников старой веры, а в 1714 г. были изданы и новые, дополнительные. Правительство хотя формально признавало существование старообрядцев и соглашалось видеть в них граждан, но со значительными ограничениями: им разрешалось открыто жить в городах и селениях, но зато они облагались двойным налогом (если последователь новой веры платил в казну за себя 5 рублей, то старовер должен был платить 10). Кроме того, взимали с каждого мужчины по 50 рублей в год за ношение бороды. Со староверов взыскивали пошлину и в пользу новообрядческого духовенства. Тем самым поборы с ревнителей древлего благочестия стали важной статьей доходов и для правительства, и для духовенства. При этом староверы не пользовались никакими правами: им воспрещалось занимать государственную или общественную должность, не признавалось их свидетельство на суде против новообрядцев, при браках с новообрядцами старообрядцев приказывали обращать в новую веру, а за брачное сожительство без венчания предавать суду, детей же отбирать и крестить в господствующей церкви. Но этого было мало. Старообрядцев хотели выставить на посмешище, и им было приказано носить особую унизительную одежду (мужчинам однорядку с лежачим ожерельем и сермяжные зипуны с нашитыми «козырями» красного сукна, а женщинам шапки с рогами и тоже сермяжный зипун с красным козырем).
Однако, несмотря на такое тяжелое положение, старообрядцы не желали изменять вере своих предков, а популярность старообрядчества в русском народе только увеличивалась. Нужно отметить, что этой популярности способствовали и те серьезные изменения, которые в XVIII столетии произошли в самой господствующей церкви. Реформы Петра I, направленные на вестернизацию России, захватили и церковь. После смерти патриарха Адриана патриаршество было упразднено. По словам князя Е. Трубецкого, «церковь была в буквальном и техническом смысле обезглавлена». Вместо патриаршества и церковных соборов в 1721 г. вводилось коллегиальное управление под латинским названием «Коллегиум духовное», впоследствии переименованное в «Святейший Синод», возглавляемый обер-прокурором своего рода министром над церковью, назначавшимся из числа светских лиц. «Здесь видна противоположность идеалов Петра как выразителя новой светской культуры и старообрядцев как носителей старой религиозной культуры. Если идеалом протопопа Аввáкума было сакрализованное государство, то идеалом Петра секуляризованная Церковь, служащая государству»12.
На Западе уже с эпохи Возрождения культура лишь по имени была христианской, по сути же носила чисто светский характер. Это была культура расцерковленная, которая считала себя единственной культурой. Все, что находилось вне ее, в том числе и культура церковная, вообще не считалось культурой. Так, было принято считать, что церковь исключает культуру. Начиная с Петра, эти мнения все более широко внедряются и в России. «Просвещенное» общество, в основном дворянство, реформированное Петром по своему вкусу, отрывается от церкви и от народа, отрывается от своего прошлого и от своей истории. «Пышный, мечтательный и смутный век просвещения мог терпеть веру только рационализированную, которую и несла расцерковленная христианская культура. В свете ее Церковь начинает представляться инородным и даже враждебным культуре телом, рассадником суеверий и тьмы, с которыми борются государство и просвещенное общество»13. С другой стороны, оказывалось всяческое покровительство представителям иноплеменных конфессий (взять хотя бы Невский проспект в Петербурге каких здесь только не было построено храмов!). Под особым и преимущественным покровительством государственной власти и законов оказывается протестантизм, по образцу которого была проведена петровская «реформация».