Искусственный интеллект не сумели создать, потому что неверной была сама предпосылка. Нейроны человеческого мозга не есть вместилище разума. Это всего лишь биологические терминалы, устройства ввода-вывода, обеспечивающие связь разума с внешним миром. Более того, каждый индивид являлся частью единого над-интеллекта, не подозревая об этом! Именно этот над-интеллект гасил идеи, выбивающиеся из общего русла «познания», идеи, способные породить его конкурента.
Пришедшее во сне озарение было восхитительным, но требовало доказательств. А доказать не получалось, пока он оставался в силках над-интеллекта. Требовалось сбежать подальше от многомиллиардного человеческого муравейника. Виктору нужен был Дальний Космос. Пришлось потратить время, переделывая собственное тело, тренируя его мышцы и реакции, пришлось зубрить неинтересные разделы кибернетики, но он своего добился. Он вырвался за пределы досягаемости человечества.
На корабле Виктора посчитали слегка сумасшедшим, и он старательно носил эту маску. Зато никто не набивался в друзья, никто не покушался на время, необходимое для экспериментов. Впрочем, один человек на корабле был особенным. Пилот Ярослава только её он мысленно называл по имени отличалась от людей, с которыми Виктору приходилось сталкиваться. В её присутствии он не ощущал давления на свой разум. Возможно, она догадывалась, какую Задачу пытается решить кибернетик. Виктор и сам бы рассказал если бы она спросила. Ярослава не спрашивала, она решала собственную. Какую? Коновалец не знал.
Спустя три с половиной часа координаты точки выхода были проверены и перепроверены. Кибернетик вызвал рубку.
Да, Витя, я слушаю, в рубке дежурила Ярослава, навигатора видно не было. Поэтому Виктор осмелился улыбнуться.
Расчёт по реперным квазарам закончен, ему показалось, что женщина напряглась, готовясь услышать результат. Корабль в локальном пространстве G00010496. Вышли согласно полётному заданию.
Он продолжал улыбаться, ожидая улыбки в ответ, урок ведь сделан правильно. И Ярослава улыбнулась. Только улыбка у неё получилась какой-то вымученной, ненастоящей.
Степан Маслов
Локальное пространство G00010496, 4 день экспедиции
Степан терпеть не мог эти первые сутки в чужом локальном пространстве.
Во-первых, потому что страшно. Бортинженер знал, как устроен м-двигатель до последнего микрона, наизусть помнил принцип его действия. И не доверял этой чёртовой технике ни на грош. Это Коцюба по своей наивности может задирать беличий носик «па-ду-ма-ешь!» Степан-то знал, что масс-информационное преобразование не только красивый термин. Он проверял настройки двигателя перед разгоном. Да что настройки! Он чуял двигатель и корабль нутром потому что был инженером от бога. А после гиперперемещения всё шло коту под хвост за одно мгновение. Потому что в другом локальном пространстве это был другой двигатель, другой корабль. И он, Степан Маслов, не тот, кто был прежде. Понимать это было не то, что страшно жутко!
Во-вторых, пока та же Коцюба отсыпалась в стасисе, ему приходилось пахать. Чуть ли не в буквальном смысле пахать заново перебрать и перепроверить чёртов двигатель и чёртов корабль, чтобы задействовать то знание, которое не в голове, а в руках. Чтобы у команды твёрдая уверенность была: случись что, двигатель не подведёт, системы жизнеобеспечения не откажут, корабль вернёт людей к родной Земле. Жизни их зависели в первую очередь от него, бортинженера Степана Маслова.
И в-третьих неприятно было, что Буланов становился капитаном на это время. Не нравился ему этот сыч надутый, гориллоид, кичащийся своей принципиальностью, и всё тут! А кому понравится чмо такое? Губы бантиком, глазки как у поросёнка, на голове ёжик неопределённого цвета. Чувство юмора атрофировано, полчаса думает, прежде чем скажет. Закроется у себя в каюте и сидит там, неизвестно чем занимается. На голографию жены дрочит, не иначе, такой же, как и сам, замухрышки. А скопидом, каких поискать! На кой он деньги коллекционирует? Тысячу лет жить собирается, что ли?
Причины ненавидеть первые сутки в чужом пространстве у Степана были основательные. Но в эту экспедицию он пошёл именно ради них, ради этих суток.
Много лет назад, юным балбесом, Степан пристрастился к Игре. Той самой, которую тысячи лет вели Мужчина и Женщина. Игре в обольщение, игре в любовь. Что может быть увлекательнее, когда вокруг сотни и тысячи карих, голубых, зелёных, золотистых глаз, глядящих на тебя с интересом, с ожиданием, с вожделением? Он был создан для этой Игры высокий, стройный, умный, обаятельный, красноречивый. Белокурая голубоглазая бестия. Он умел добиться расположения любой женщины. Единственное, чего не хватало для полного счастья, для окончательной и безоговорочной победы в Игре серебряных шевронов на лазорево-синем парадном мундире. Что поделаешь, коль довелось жить в век, когда человечество таращится на звёзды, вместо того, чтобы смотреть по сторонам!
Шевронами Степан обзавёлся. И сразу стал полубогом. Даже искать предлог, чтобы познакомиться, больше не требовалось. Подойти к стойке бара, присесть за столик в кафе, продефилировать по вечернему бульвару, одарив мимолётной улыбкой прекрасную незнакомку. Девять из десяти побегут следом, а оставшаяся будет стоять соляным столбом, в надежде, что улыбка полубога не пригрезилась, что обернётся. Оборачивался, почему бы и нет?