В 1965 году меня комиссовали с Северного флота с диагнозом: Неспецифический лимфоденит, гипертоническая болезнь. Последним местом моей службы на флоте был сторожевой корабль «Гриф». Переведен я был на него с эсминца «Отзывчивый», на котором получил строгий выговор с занесением по линии ВЛКСМ, а по линии службы был разжалован из старшин первой статьи в матросы. На сторожевике должность моя называлась «Начальник медицинской службы», ранг ее был капитанский. Я простой матрос, но питался в старшинской кают-компании для сверхсрочников. Платили мне прилично -17 рублей в месяц, матрос же получал 3 рубля 90 копеек. Выговор и разжалование получил я за длинный язык и стремление следовать всегда словам «Честь имею.» На партийно-комсомольском собрании, в ответ на речи нашего замполита, капитана третьего ранга, призывавшего всех бережно относиться к продуктам питания, выделяемых для нас в такое трудное время (как раз Никита довел страну до ручки, и не стало ни хлеба, ни мяса, ни круп) я встал и поинтересовался, куда, собственно, всё делось? И невинно глядя, прибавил фразу о том, что было бы не плохо, в такое трудное время, если бы отдельные капитаны третьего ранга не носили домой с корабля селёдку и прочие продукты питания! На замполита стоило в это время посмотреть! Я думал, что его хватит удар! Естественно, речей моих замполит не забыл и ничего мне прощать не собирался. Коммунист настоящий! Никаких там «Если кто ударит тебя по правой щеке, подставь ему левую.» «Если враг не сдается, его уничтожают!» эта заповедь была ему ближе! Как-то я пришел из увольнения и принес по просьбе друга бутылку водяры. Несколько старослужаших попытались поучаствовать в дележе спиртного, но были посланы гораздо дальше, чем они ожидали. «Годкам» наши речи не понравились, мгновенно вспыхнула драка. Нас поддержали и их поддержали. События приняли массовый характер. Досталось и офицерам! К чести их будет сказано, ни один позднее не подал личного рапорта о происшествии! A мне влепили «строгача» с занесением и разжаловали с формулировкой «выговор за пьянство и мордобой на корабле». Плюс меня поперли с места санитарного инструктора эсминца. Стал я «сигнальцом»! Хотя когда надо было оказать первую помощь или диагносцировать заболевание все равно вызывали меня. А на «Гриф» перевели месяца через четыре. Видно, специалист я был все же незаменимый! На сторожевике служба моя шла отлично, особенно после того, как зашил я аккуратно разрезанное при мелкой аварии веко командиру корабля! И у команды авторитет был на высоте. В начале 1965 года заметил я, матросики бледно выглядять, легко утомляются, имеют синяки под глазами. Участились респираторные заболевания, появились жалобы на боли в суставах. Многие выполняли свои служебные обязанности с трудом. Сам я чувствовал себя так же. Как медик, послал ряд ребят на анализ крови, проверил и у себя. Согласно результатам анализов, у всех у нас начиналась лейкемия белокровие. Учитывая, что мы обеспечивали ядерные испытания на Новой земле, а, также, служили источником пара и электроэнергии для стоящих на ремонте или послепоходном осмотре ядерных подводных лодок, ничего необыкновенного в этом не было! Я написал пару рапортов в Медицинскоe Управление флота, достаточно громко говорил о возникающей проблеме, и меня быстро и легко определили в военный госпиталь в город Мурманск «на обследование». Ни один мариман с моего корабля госпитализирован не был! Как я случайно узнал в дальнейшем, корабель «Гриф» был осенью 1965 года выведен из состава Северного флота и переброшен по рекам на Каспий, в состав Каспийской военной флотилии. С чего бы? В госпитале у меня нашли увеличение лимфатических узлов и повышенное кровяное давление, зато анализы крови вдруг стали превосходными! Хоть сейчас в подплав! Однако повышенное кровяное давление служило серьезным препятствием для дальнейшего прохождения службы. С диагнозом «Гипертоническая болезнь» не поспоришь. Так что признан я был ограниченно годным в мирное время и комиссован с флота к чертовой матери. А вы говорите, от длинного языка одни проблемы. Нет! Иногда и польза! Но не для моих волос! Вылезали они у меня страшно. Только через год пришли в норму! Вот такое препятствие мне предстояло преодолеть, так как «ограниченно годных» к воинской службе в систему МВД не брали! И преодолел. Пошел я в военкомат и попросился на медицинское освидетельствование. Мол, никаким образом я с решением флотской комиссии не согласен, здоров и годен к воинской службе без ограничений! Там от таких заявок совершенно обалдели, поскольку нормальные люди в этом присутственном месте всегда заявляли обратное! На комиссию меня пропустили без проблем. Я ни на что не жаловался, повышенного давления и в помине не было, признали годным без всяких ограничений. В милиции я хотел служить в Уголовном розыске, да не вышло! Набирали только участковых инспекторов. Я подумал и согласился. Oпять же служил ни себя, ни личного времени не жалея. Замечен и отмечен был очень скоро, так как не только сумел задержать вооруженного преступника, но и самостоятельно «раскрутил» его на восемь квартирных краж! Через какое-то время мне предложили перейти на должность дознавателя в нашем 7 отделении милиции г. Москвы. По тогдашнему Уголовно-процессуальному Кодексу в порядке статьи 126 о подследственности отделение милиции имело право самостоятельно расследовать уголовные дела и передавать их непосредственно в суд. Это было мелкое хулиганство, самогоноварение, мелкая спекуляция и т. д. Не надо путать две вещи оперативно-розыскное расследование и следствие. Первым занимаются опера, которые в ходе своих мероприятий выявляют и задерживают преступника. Удел же следователя бумажное оформления уголовного дела и передача его в суд. Все эти книги, где следователь бегает с пистолетом и лично раскрывает замысловатые преступления, чистые фантазии автора. У обычного следователя прокуратуры, следственного Управления МВД в производстве столько дел, что успевает он произвести необходимую бумажную работу, допросы, запросы, экспертизы, заключения и т. д. Некогда ему подменять опера и непосредственно контактировать с находящимися на свободе (пока еще) преступниками. Бумаги бы победить! Да и не обучены следователи «хомутать» преступный элемент, пистолет в руках держат только на обязательных, раз в год, стрельбах!