Вечером работа Мисимы была сделана, и он не без удовлетворения констатировал Оаке-сану то, что машина исправна и течь в бензонасосе устранена. Но не так этому был рад Оаке-сан как Мисима.
В таком интенсивном рабочем напряжении прошла вся смена. Но по окончании ее Мисима, как ни странно, совсем не устал напротив, объем полезных и созидательных дел, вышедших сегодня из-под его рук настолько его воодушевил, что он решил превзойти самого себя и отработать две смены подряд. Позвонил Нигицу, который через пару часов должен был менять его.
Темыч?
А? Нигицу был настолько удивлен звонку начальника, что едва не подавился саке, которую смачно распивал в ожидании ночной смены, не требовавшей большой самоотдачи иначе говоря, можно было беззастенчиво проспать всю ночь, а весь следующий день снова предаваться возлияниям в компании ронинов своих.
Сегодня в ночь не выходи.
А чего?
Я сам отдежурю.
Че это?
У Козлова комбайн барахлит, а он в ночном. Сам хочу посмотреть, подлатать если что.
Ладно, Нигицу было улыбнулся, подумав, что сегун сошел с ума, но уже через несколько секунд улыбке его было суждено сойти с лица.
Только это У тебя права где?
Дома.
Завтра с утра с правами.
С какого это? Я ж механизатор!
Петров увольняется, за баранку садить некого. Завтра поездишь за него, двойной оклад получишь
А на МТС кто останется за меня? Пушкин?
О, хорошо подметил. Хорош ему в пастухах отираться, завтра оставлю его за тебя, а ты за руль. Будь.
Нигицу положил трубку, оставшись в состоянии крайнего неудовольствия.
Мудак, с силой сжал он стакан с саке да так, что тот треснул. Пришлось ронинам забирать огненную воду и продолжать веселье без него верному их товарищу предстояла ночь глубокого и крепкого сна.
К обеду следующего дня пришел Мисима домой. Азэми удивилась позднему появлению трезвого мужа.
Ты чего? Где был-то?
Лицо Мисимы было в мазуте ночь выдалась беспокойная, чинил комбайн. Глаза выдавали усталость.
«Енисей» вытаскивали. Зато шаровую сделал. Теперь не полетит.
Есть будешь?
Муж, едрит твою мать, двое суток на смене, а она спрашивает! Конечно буду!
Эдакая деловая злость хоть и приходилась на долю Азэми время от времени, но ее не пугала она свидетельствовала о трудовом настрое супруга, который, быть может, когда-нибудь, принес бы в дом премию. И с мыслями о ней Азэми отправилась разогревать борщ.
Через сутки Мисима вновь появился в бригаде бодрый, свежий, полный сил и светлых мыслей. Но к обеду три машины как на заказ встали ходовки и коленчатые валы были вечной бедой машинно-тракторной станции. Не опечалился Мисима.
«Значит, Всевышний посылает мне преграду с тем только умыслом, чтобы я преодолел ее и доказал всем, что способен на подвиг. А тем самым и стимулировал к свершениям своих товарищей!»
С такими поразительно светлыми мыслями сам Мисима и двое его сослуживцев с проворностью рабочих муравьев кинулись ремонтировать машины. И так складно все у них да ловко получилось, что не прошло и пары часов, как все они вернулись в работу. Однако, почему-то не порадовались этому водителю, уже купившие саке и приготовившиеся в праздных развлечениях провести остаток дня так, как это обычно бывало раньше. А одного из них, уже успевшего пригубить зелья, пришлось даже снять с маршрута.
Да ты че, Колян? В поле ментов нету
Да ниче. Ты опять бухой за руль, опять сломаешь а мне опять чинить? Нет уж, хер. Или иди домой по-хорошему или докладную председателю напишу.
Пиши, никуда я не пойду! Это моя норма, мой хлеб, а ты его у меня отбираешь!
Да ты че, Колян? В поле ментов нету
Да ниче. Ты опять бухой за руль, опять сломаешь а мне опять чинить? Нет уж, хер. Или иди домой по-хорошему или докладную председателю напишу.
Пиши, никуда я не пойду! Это моя норма, мой хлеб, а ты его у меня отбираешь!
Несправедливость слышалась в словах Ицуми-сана. А несправедливость была самым противным воину качеством человека обычного, настоящий воин никогда не должен страдать ею и от нее.
Да ты сам его у себя отбираешь!
Как это?
А так! Зачем нахерачился!
Ничего не ответил Ицуми. Ни сейчас, ни когда спустя полчаса докладную Мисимы изучал председатель.
Снимаю с маршрута.
Но Федор Степаныч
Все, я сказал. И еще раз напьешься уволю к едрене фене. Шуруй.
Когда Ицуми ушел, председатель с одобрением посмотрел на Мисиму.
Молодец, Николай, сказал он, обращаясь к механизатору. Не зря мы тебя старшим назначили. В конце месяца премию получишь. И побольше мне докладных, смотри за ними за чертями.
Улыбнулся Мисима он знал и верил, что поступок его все-таки получит одобрение у начальства. Председатель не солгал три дня спустя состоялось месячное собрание, на котором о бригаде Мисимы на МТС было сказано отдельное слово.
Сорок восьмая бригада шоферов и механизаторов, вещал Федор Степанович, особо хорошо зарекомендовала себя за этот месяц. А потому в полном составе получает премию в размере оклада!
Мисима просиял так, что слезы радости появились на его глазах. Подчиненные посмотрели на него с таким уважением и восхищением, с которым не смотрели никогда. На несколько секунд их охватила непередаваемая гордость как за начальника, так и за себя самих ведь всем известно, что начальника делает команда, что слава сегуна зависит от поведения и храбрости в бою воинов его, что каждый народ имеет такого правителя, которого заслуживает. «Вот оно, заслуженное признание», не без оснований подумал Мисима Поистине, не каждый начальник за всю свою трудовую биографию удостаивается таких взглядов от своих верных подданных.