Алла, почему вы так скептически относитесь к тому, что творится в монастыре? спросил я. И совсем не зная меня, рассказываете довольно критические вещи?
Да, я, наверное, много лишнего наболтала, но дело в том, что когда поживёшь вдали от своих, то каждый встреченный тобой человек, говорящий на родном языке, становится настолько близким, что невольно хочется излить перед ним душу. А наболело тут много у меня.
?..
Ничего, это поначалу только удивительно, что здесь тоже стонут от жизни. На фоне российских проблем здешняя действительность только вначале кажется раем. Но поживёшь некоторое время и начинаешь замечать тёмные пятна. Да чего там говорить, поживёте увидите сами!
Видимо, вы правы, Алла, нас здесь никто не ждёт и специально для нас не создают тепличных условий. Раз выбрал такой путь поискать себе счастье в другой стране, значит, терпи и отвоевывай себе место под солнцем.
Глава четвёртая
Я стоял перед дверью и нажимал кнопку звонка. Домик, в котором обитал отец Вениамин, был комбинированный: первый этаж кирпичный, второй деревянный. Даже по российским меркам такое жилище никак нельзя было считать солидным домик так себе,
неприметный, по нынешним временам разные современные русские предприниматели понастроили себе такие дворцы, что куда там с ними сравнивать это скромное обиталище святого отца. Двора, как такового, вокруг дома не было, но бросался в глаза царящий кругом беспорядок: валялся разный хлам, горы сухих листьев и высохшей травы, какие-то ящики и садовый инвентарь, и много поломанных пчелиных ульев.
Ждать пришлось довольно долго. Затем, за дверью послышалось шарканье и дребезжащий старческий голос спросил по-русски:
Это вы?
Да, робко промолвил я.
Что-то загремело, заклацало послышался металлический звук поворачивающегося в замке ключа и дверь медленно отворилась. В её проеме обозначился силуэт ветхого старца. Одет он был в далеко не первой свежести выцветшую серо-чёрную рясу. От него исходил
неприятный дух чего-то замшелого, заплесневелого, затхлого.
Ну, здравствуйте! Входите, пригласил отец Вениамин.
И я вошел словно в пещеру такой кругом царил беспорядок и запущенность. На первом этаже видны были кухня, туалет и пару дверей в какие-то не то комнатки, не то кладовые. Мы поднялись на второй этаж по узкой скрипучей деревянной лестнице и оказались в зале, обставленном более чем скромной мебелью: обшарпанными драными креслами, измызганными стульями, колченогим круглым столом, покрытым какой-то грязной дерюгой, в углу стоял грубо изготовленный шкаф со старинными церковными книгами. На стенах висели обгаженные мухами иконы и цветные копии картин на библейскую тематику. И в самом центре выделялась большая репродукция, на которой была изображена келья монаха: узкий каменный склеп с грубо сколоченным деревянным ложем, покрытым груботканой драной дерюгой. Видимо, такому аскетическому существованию поп придавал преимущественное значение, это было просто смыслом его жизни.
Ясно, понял я, святой отец приверженец отшельничества и аскетизма и для него идеалом может быть только схимник, ведущий праведный образ жизни. Я под такие стандарты никак не подхожу, ибо люблю жизнь до самозабвения, обожаю общество со всеми страстями и усладами. Но мне необходима помощь этого старикашки, я в ней нуждаюсь, как измученный жаждой верблюд в воде.
Усаживайтесь сюда, предложил поп, указывая на стул возле стола. Вы, наверное, голодны? Я сейчас принесу что-нибудь покушать.
Не беспокойтесь за меня, я совсем не хочу есть, попытался я соблюсти приличия, хотя у самого в желудке словно кошки скреблись.
Нет, нет, вы не отказывайтесь. Не надо стесняться, я вас вполне понимаю. Я сам, когда приехал в 1947 году в эту страну, тоже был молод, как вы и, помню, вечно испытывал чувство голода. Правда сегодняшняя моя трапеза без мяса, ибо сейчас пост и я не ем скоромное. Но ничего, отведайте хотя бы постное.
На столе появилась жидкая невкусная похлебка и чай.
Да, невольно подумалось мне, по нынешним временам нормальная пища россиянина средней руки. Но я не святой отец и от такой пищи могу скоро протянуть ноги, а мне бы этого так не хотелось не для того вырвался из России. Я хотел бы вкусить радости заграничной жизни, а что это?..
Вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Я ещё принесу.
Только этого не хватало, сетовал я про себя на чрезмерное гостеприимство попа, с трудом вталкивая в чрево постную похлёбку. Лучше бы мяса кусок притащил, змей.
Но нет, мяса я так и не дождался, а вот разговор получился обнадёживающий
Так какие проблемы вас привели ко мне? приступил к серьёзной части моего визита отец Вениамин. Рассказывайте всё по порядку. Но не торопитесь. И кушайте вот чай с галетами. Обо мне старике только и вспоминают, когда нужно решить какие-нибудь проблемы.
Я смиренно проглотил последнюю фразу священника и начал:
Российские кризисы последних лет жизнь мою в этой стране сделали совершенно невозможной. Те деньги, которые сумел накопить во время горбачёвской оттепели, поглотил банк, в котором я их хранил. Вкладчикам однажды просто объявили, что банк обанкротился и всё!.. Заработка не хватало на всё более дорожающую жизнь. Деньги обесценивались с космической скоростью. Пришлось распродавать ранее нажитое. До бесконечности это продолжаться не могло, ибо всё когда-то кончается. Так наступил момент, когда закончилось моё терпение. И я решил, что для того, чтобы выжить самому и спасти свою семью от голодной смерти есть только один выход покинуть своё отечество и поискать лучшей доли в другом месте.